.
Преобразование финансовой системы Англии прошло под руководством Исаака Ньютона, назначенного в 1696 г. смотрителем Королевского монетного двора, и заключалось в изъятии у населения и безвозмездном обмене всех испорченных и фальшивых серебряных монет на новые высококачественные и полноценные>{506}. Таким образом, английская валюта приобрела необходимую твердость и надежность. Это позволило Англии успешно продолжить политику долгосрочных займов, в которую она втянулась почти сразу после победы «славной революции» 1688 г. К середине XVIII в. Англия стала обладательницей самого большого в Европе государственного долга>{507}.
«Современников величина этого долга просто ужасала»>{508}, однако кредиторы продолжали кредитовать Англию. По мнению Ю. Менцина, «Столь высокая степень доверия базировалась, во-первых, на стабильности политического режима Англии; во-вторых, на тех гарантиях по обслуживанию долга, которые брало на себя государство>{509}. «В результате, продавая свои облигации, Англия могла привлекать для развития национальной экономики свободные капиталы всей Европы, что, в конечном счете, и послужило финансовой основой промышленной революции. Естественно, при этом быстро рос государственный долг, однако еще быстрее росло могущество страны. Поэтому к концу XVIII в., когда экономические успехи Англии стали просто очевидными, даже самые отъявленные скептики начали признавать, что государственный долг является величайшим богатством страны, гарантом ее стабильности и величия»>{510}.
По стопам Англии во второй половине XIX в. пойдут Соединенные Штаты и к концу века станут крупнейшими должниками в мире. В начале XX в. одним из крупнейших должников в мире станет Россия. Для нее займы за рубежом обходились дешевле внутренних накоплений. Само введение золотого стандарта в России пришлось на время, когда «капитал никогда еще не был так дешев на Западе… В 1895–1897 годах учетный процент в Париже и Лондоне был не выше 2–2>1/>2, в Берлине — 3 с небольшим»>{511}. А ведь как замечал один из ранних меркантилистов, Дж. Чайлд: «сегодня все страны богаты или бедны прямо пропорционально тому, сколько они платят и обычно платили за деньги»>{512}.
Именно дешевизна капиталов на зарубежных рынках позволила министру финансов И. Вышнеградскому провести свои знаменитые конверсии 1887–1889 гг. Фактически они сводились к переводу русских долговых обязательств за границу. «Такой перевод долгов за границу, — по словам С. Прокоповича, — освободил не менее полутора миллиарда рублей, которые и были затрачены, преимущественно, в промышленность: только в одно четырехлетие — 1897–1900 годы — поступило из этого источника в русские промышленные предприятия 915,6 млн. руб. — более 43% всего капитала, вложенного за этот период времени в русскую промышленность»