Или кто-то хочет убрать с дороги Бюро... увести от него Хэзер. И этот кто-то Мамочка Плохого Семени, Джоанна.
Если продолжить убивать, будет очевидно, что он не умер, если только Плохое Семя не планирует удостовериться, что Э больше никого не убьет.
На лбу выступил пот. Они думали, что умнее его? Они думали, что знают о смерти больше, чем настоящий социопат, рожденный, но не созданный?
Э поднял сумку с безделушками с пола машины и достал инвентарь: длинная веревка, скрученная проволока, плоскогубцы, латексные перчатки, клейкая лента, маленькая горелка-резак. Только одна вещь пропала — его книга поэм Новарро. Он заберет ее, когда избавится от штучек Ронина.
Сегодня ночью он докажет свою независимость. Сегодня он найдет кого-то особенного. Кто оценит его умения и поэзию...
После недолгих уговоров.
* * *
Сон освободил Джоанну, и ее кошмары рассеялись, как ночной туман, пойманный в солнечном свете. Жирные жужжащие пчелы, звук вибрации, проходящий сквозь пальцы. Она открыла глаза. Никаких пчел. Никакого солнечного света. Только ковер под ее щекой и вибрирующий телефон.
Она приподнялась на колени. Как долго она спала? Пару часов? Дней? Таблетки сбили ее биологический ритм. С каждым использованием они действовали дольше, но требовалось больше времени на восстановление.
Найдя телефон на полу, она открыла его.
— Да?
— Я проверил все рейсы за последние 24 часа, — сказал Гиффорд. — Крейг Стёрнс прилетел в Даллас в пять тридцать этим утром.
— Когда он улетел?
— В семь вечера. В Новый Орлеан.
Джоанна запустила пальцы в волосы. Она недооценила Стёрнса, а точнее, его привязанность к Уоллес.
— Позвони своим людям в Новый Орлеан, — сказала она. — Дай описание Стёрнса и Уоллес. Чрезвычайное положение.
— Понял.
Джоанна закрыла сотовый. По правде говоря, она совершила со Стёрнсом больше чем одну ошибку. Следовало убить его в тот день, когда он обнаружил Плохое Семя. Но она подумала, что ее знание о его темном прошлом заставит Стёрнса молчать.
Она была права насчет молчания.
Но забыла, что Стёрнс человек действия, а не слов.
Пульс стучал в ушах. Данте держал в руках черный чулок. Желтый стикер был приклеен к тонкой ткани. Он сорвал его.
1616 Чарльз-стрит.
Данте поднес чулок к лицу. Понюхал. От Джины не осталось ничего. Никаких следов ее аромата спелой вишни. Вместо него он уловил чистый аромат мыла и острый запах резины от латексных перчаток. Он опустил чулок, в горле образовался ком. Все, что осталось от Джины, исчезло.
Пальцы сжались вокруг чулка. Он сильно зажмурился. Огонь стремился по его венам, ярость прожигала мысли и сердце. Где-то далеко жужжали осы.