— С чего это они вдруг решили опять шмоном заняться? — спросил Емельянов.
Его сосед покачал головой.
— Известное дело, чего…
— Чего же?
— Да чтобы не отоспался никто, чтобы сил у нас бежать не осталось, — ответил тот.
Емельянов уже задремал, когда опять послышался лязг ключа в дверном замке.
— Зэка Емельянов, на выход!
Сложив руки за спиной, как полагается, Емельянов вышел в коридор.
Там находился один прапорщик, начальник конвоя. Он приказал Дмитрию встать лицом к стене и упереться в нее руками. Потом обхлопал его с ног до головы. Но в рот, куда был спрятан цилиндрик, не заглядывал. После обыска Емельянов очень выразительно посмотрел на прапорщика.
— В туалет, гражданин начальник…
По его взгляду Дима понял, что все в порядке.
— Идем…
Вообще-то, по существующему положению, на оправку зэков выводят солдаты. Сейчас ни одного из них в коридоре не было.
Они дошли до туалета.
— Прямо, — послышалась команда за спиной у Емельянова. Он открыл дверь в тамбур и шагнул туда. Прапорщик молча достал из кармана специальный ключ, открыл входную дверь вагона и быстро распахнул. Свежий встречный ветер с воем ворвался внутрь тамбура.
— Вали отсюда! — сказал прапорщик. — Только ударь меня сначала… Ну, быстрей!
Дима, не долго думая, съездил кулаком по физиономии тюремщика и выпрыгнул в неизвестность…
Скатываясь по железнодорожной насыпи, он чувствовал, как в тело впиваются острые грани щебенки. В ноздри ударил запах креозота, смолы и сухой полыни.
Превозмогая боль, он пытался затормозить, но не смог избежать несшегося на него огромного черного дерева, которое ударило его с силой парового молота…
Придя в себя, Дима увидел вечереющее сентябрьское небо. По небу плыли тучи. Кругом стояла тишина. Только звенело в ушах, видимо, от небольшой контузии.
Он попытался встать. Но тут же со стоном опустился — все тело ломило от падения.
С трудом поднявшись, он осмотрелся: какие-то железнодорожные постройки, выкрашенные белым, шлагбаумы, пыльная дорога…
Надо было идти, и как можно скорей. И Дима, превозмогая боль, пошел по направлению к лесу — сквозь редкие деревья виднелась гладь водоема.
Река неторопливо несла свои темные воды. Осень в этом году была теплой и сухой, но к вечеру все-таки холодало.
Емельянов снял с себя черную куртку, выданную в тюрьме, критически осмотрел ее — в такой одежде идти дальше не стоило.
«Интересно, где я нахожусь? — подумал Емельянов, поеживаясь от холода. — И куда мне теперь податься? Денег нет, документов нет, одежды — тоже, считай, нет…»
Дима уселся на кучу листвы и, обхватив голову руками, предался тяжелым размышлениям.