– Завтра будет большой бой? – спросил он.
Тот кивнул:
– Да, господин.
– Мы победим?
– Конечно, господин. Армия вашего отца никогда не знала поражений.
Сартак хотел сказать что-то еще, но его взгляд снова уперся в Ганжуура. Котенок ласкался к девочке, высоко поднимая голову под гладящей его рукой, и громко мурчал.
«И ко мне привыкнет», – решил Сартак.
Злой голос тетки Навчин стал ближе. Она называла племянника хитрой змеей и бестолковым ослом.
«Найдет – драться будет», – подумал Сартак.
Он еще раз осмотрел лица напротив себя: Хо-Чан, неплохо знавший сварливую тетку Сартака, стал проявлять признаки беспокойства, а в глазах девочки снова появился страх.
Сартак вздохнул. Ему не хотелось покидать желтый круг уютного света, ласкового котенка Ганжуура, волшебный фонарик и даже Хо-Чана, с которым можно было бы еще поговорить о взрослых делах.
– Ладно, я пойду… – нехотя сказал мальчик и встал.
Голос Навчин звучал уже совсем далеко, наверное, она уже заметила людей у входа в юрту Великого Хана, но, приближаясь к ней, стала кричать немного тише.
Сартак спустился вниз и зло крикнул в темноту:
– Иди, иди сюда, дура! Сейчас я сам поколочу тебя палкой, а еще скажу маме, что ты воруешь ее румяна. Я видел!..
Голос Навчин стих.
– Иди, впереди и не подходи ко мне близко, – Сартак топнул ногой. – Я… Я тебя… – мальчик запнулся, не найдя нужного слова. Он немного подумал и что было силы крикнул: – Дура деревянная!..
13
…Это был все тот же сон, а точнее, его продолжение. Джучи-хан и маленький Бату настреляли дюжину уток, и горка птичьих тел на дне лодки была похожа на большую, не чистую и разодранную подушку.
Джучи чему-то улыбался и часто посматривал на сына:
– Охотник!.. – то ли с насмешкой, то ли с удовлетворением сказал он.
Бату сосредоточенно греб. Стена камыша кончилась, и лодка вышла на чистую водную гладь. Там, на ее середине, плавали два больших белых лебедя. Огромные птицы медленно кружились в медленном танце, вытягивая длинные шеи, и издавали негромкие звуки похожие «уа-а».
– Папа! – не оглядываясь, позвал Бату.
– Что?
– Давай, лебедя подстрелим.
– Зачем? – удивился Джучи. – Лебедь – не добыча. Его мясо не разжуешь сколько не вари.
Бату оставил весло. Лодка продолжала скользить по воде к лебединой паре. Та птица, что поменьше прекратила танец и направилась к свободному от камышей берегу.
Бату оглянулся. Поймав умоляющий взгляд сына, Джучи улыбнулся.
– Похвастаться большой добычей решил?
Бату жадно смотрел уже не на отца, а на направляющегося к берегу лебедя. Второй уплыл в сторону камышей, и его уже не было видно.