– Да, у нас другие метоты, – немец что-то крикнул китайскому офицеру, и минуту спустя двое желтолицых солдат втолкнули в комнату бледную Энн Челлендер.
Следом за ней ввалился первый русский, которого я увидел за все последние дни. Высокий, под потолок, сорокалетний мужчина, совершенно лысый, с всклокоченной бородой до пояса. Одет в длинный кафтан из хорошей материи, полосатые штаны с напуском и добротные сапоги. На груди кожаный шнурок с металлической бляхой.
Как я понимаю, это староста или кто у них там главный на селе?
– День добрый, господа хорошие!
Немец и француз сдержанно кивнули. Впрочем, француз ещё и приветственно отсалютовал стопкой водки. Староста (мне удобнее называть его так) чуть виновато покосился в мою сторону и вежливо подтолкнул гордую англичанку в центр комнаты.
– Иди, иди, девица, не бузотёрь. Стало быть, все пленники к благородным господам доставлены. Чего ещё изволите?
– Grand merci, милейший. Если что-то понадобится, мы вас срразу оповестимь.
– Да, да, – староста старательно закивал. – Тока спросить хотел, ежели на то есть ваша божеская милость, так когда нас покинуть желаете?
Немец недоумённо уставился на своего соратника. Тот едва не подавился водкой, но тем не менее, овладев собой, изумлённо спросил русского:
– Мы платимь за содерржание наших людей, мы огрраничиваемь их стррасти и агррессию, мы заключили соглашение о сотррудничестве лично с вами. Неужели теперрь вас что-то не устраиваеть?
– Ну-у… – замялся староста. – Мужички ворчат. Дескать, не по-христиански всё энто…
– Фаши мужики – фаша забота, – жёстко обрезал немец, вновь кладя руку на кобуру. – Объясните им, что моих золдатн здесь втрое больше, они хорошо фооружены и организованы. И при малейшем намёке на несоплюдение наших тоговорённостей мы будут вправе открыть стрельбу без претупреждения.
– Так-то оно так. Но что, ежели дойдёт до господина губернатора…
– Это уже не мои проблемы, не так ли? Ф конце концов, мы платим полновесной русской монетой, а должность старосты является выборной, ведь ферно?
Я обменялся с мисс Челлендер ободряющими взглядами, из серии «держитесь, принцесса, я непременно спасу вас от злых пиратов». Ибо ни я, ни она не имели ровно никакого плана и никакой надежды вырваться из этих страшных сетей.
Да, возможно, где-то в подсознании у меня ещё оставались какие-то робкие мысли о том, что Энни тоже имеет ко всему этому хоть какое-то отношение. Увы, судя по её глазам, она была в диком шоке от происходящего…
– Дык чего делать-то прикажете? Али за воротами подождать?
– Останьтесь, – великодушно предложил так до сих пор и не представившийся мне француз. – Вы будете добрровольнымь свидетелемь, с одной сторроны, планов наших добррых намеррений и… и… как это по-ррусски? Очень рразумных прредложений. Такь?