– Если кто-то рассчитывает, что я буду покорно ждать смерти и приму её со смирением, достойным древнехристианских мучеников, то чёрта с два! – неожиданно для самого себя проорал я, вскакивая с топчана.
Все мысли мигом выскочили из головы, освободив место холодной, расчётливой ярости. Я быстро пошарил в темноте, сгребая солому в одну кучу. Почти в тот же момент за дверью раздались странные звуки, звон ключей, лязг отпираемого замка, и из открытого дверного проёма в камеру шагнули два незнакомца. В руке одного горела свеча.
– Михаил Строгов?
– Да, – честно ответил я, с наслаждением бросив прямо на них охапку соломы.
Сухие тонкие стебли вспыхнули в одно мгновение. Пользуясь минутным замешательством, огнём и дымом, я бросился вперёд, сшибая своих нежданных «гостей», как кегли в английском баре.
За дверьми я споткнулся о тело солдата, подхватил его ружьё, обернулся назад, наугад нанося удар прикладом, и… что-то твёрдое ударило меня в висок. Больше ничего не помню.
До моего сознания доносились лишь какие-то невнятные звуки или ощущения. Топот ног, свежий воздух, плеск волны, качка, холодный песок под щекой. Куда меня несли и что собирались делать, даже не предполагаю.
Впрочем, в те долгие (или недолгие) часы я вряд ли был способен к логическому мышлению. Меня привели в чувство, словно боксёра на ринге, примитивно сунув под нос ватку с нашатырём…
– Живой? – спросил чей-то хрипловатый голос.
– Живой, разумеется, – ответил второй. – Что ему сделается-то? Организм молодой. Если б не стал кулаками махать, вообще бы вывезли без проблем.
– Помогите ему встать, – приказал «хриплый», и по его слову меня тут же поставили на ноги.
Я открыл глаза и попытался сфокусировать зрение. Не буду врать, что всё получилось с первого раза. Уж точно, не в моём случае…
Картина, открывшаяся перед моими глазами, изумляла. Раннее утро, наверное, ещё нет и шести часов. Холодный ветер с Невы, песчаный берег под ногами. Шум сосен. Я стою у самой воды на каком-то камне, руки почти затекли, но свободны.
Рядом со мной четверо незнакомых мужчин, а невдалеке большая корабельная шлюпка с двумя вёслами. Видимо, на ней меня сюда и доставили. Я обернулся: на противоположном берегу реки, в лёгкой рассветной дымке, милях в двух вверх по течению угадывались высокие шпили Санкт-Петербурга.
Все вопросы отпадали. Кто, куда, зачем, почему? Ясно лишь одно, если бы меня хотели убить, то сделали бы это уже сто раз подряд.
Мужчины молча смотрели на меня, я на них.
Возраст от пятидесяти до шестидесяти, то есть далеко не молоды. Двое плечистых усачей в морской форме, но разного чина. Один в купеческом платье, с бородой и пузом, красным лицом характерной заволжской внешности.