Фактически, сейчас он подписал меня и мисс Энни Челлендер на героическую гибель во имя русского трона. Ели китайцы посмели напасть на дом графа Воронцова, генерала в отставке, в центре Санкт-Петербурга, не боясь ни полиции, ни преследования, то значит, у их командиров очень высокие покровители…
Я не сомневаюсь, что лично фон Браунфельс и тот самый князь Юсупов не будут участвовать в покушении лично. Но и одного ренегата с мобильным отрядом наёмников в десять-пятнадцать человек более чем достаточно, чтобы неожиданно ударить по царскому кортежу. А мы трое (молодой мужчина, юная девушка, грозный старик с наполеоновскими комплексами) должны будем их остановить?
Сама эта мысль после третьей рюмки вдруг показалась мне невероятно смешной. Возможно, поэтому я не обратил внимания на шатающегося пьянчужку, два или три раза слишком близко проходившего мимо нашего шумного стола…
Да что там неопытный я?! Даже бывший конвоец, ветеран многих войн, и то усом не повёл. А как оказалось, зря. Всё могло сложиться совершенно иначе…
Мы разошлись ближе к девяти часам.
Хотя, собственно, как разошлись? Матвей снял нам меблированную комнату «для свиданий» в том же трактире, на втором этаже. Сам он отправился к Зимнему, дабы, по его же выражению, «пошукать ввечеру по товарищам».
Как я понимаю, это значило, что, несмотря на позднее время, он попытается каким-то образом достать лошадей и оружие. С первым проблем нет, а вот с последним сложнее, – сколько мне известно, лавки и магазинчики подобного рода закрываются ещё часа в четыре.
Вечером господа-офицеры традиционно больше гуляют, чем желают сей минут прикупить себе боевой револьвер иностранного производства или, в десять ночи, срочно получить на руки новенькую шпагу, саблю или кортик знаменитой златоустовской фабрики.
Но деньги у бывшего конвойца были, я выдал, а с деньгами такой человек что угодно из-под земли достанет. Видимо, о чём-то подобном думала и мисс Челлендер, сидя на краешке табурета, подальше от меня и поближе к двери. Наши отношения никогда не были простыми и ясными, как строки бессмертного Китса. Скорее даже наоборот, путаными, противоречивыми и пристрастными, словно свод законов короля Георга III.
Иногда это усложняло, иногда, наоборот, облегчало жизнь. Я имею в виду то, что, если мы с ней не разговаривали по несколько часов, это удивительнейшим образом не напрягало ни одну из сторон. Согласитесь, это весьма и весьма неплохо…
Учитывая, что в комнате из всей мебели была лишь металлическая кровать, застеленная не самым свежим бельём, да один табурет, мне пришлось встать у окна, выходящего во внутренний дворик. Присесть или прилечь на кровать в присутствии дамы казалось несколько бестактным.