— Однако, — вежливо, но настойчиво продолжает Дикон, — когда вы увидели, что базовый лагерь Нортона и Мэллори пуст, за исключением обрывков палаток и груд несъеденных консервов, то должны были понять, что экспедиция уже ушла. Почему вы продолжили подъем по леднику до самого Северного седла и даже выше?
— Потому что увидели две фигуры, спускающиеся с Северного хребта, и нам было очевидно, что они в беде, — огрызается Зигль.
— Вы смогли это увидеть из базового лагеря, в двенадцати милях от горы Эверест? — спрашивает Дикон, но скорее с удивлением, чем с вызовом.
— Nein, nein! Когда мы нашли мертвых лошадей, то поднялись во второй лагерь, подумав, что Бромли и этот Майер, о котором мы никогда не слышали, попали в беду. Мы видели их на гребне из второго лагеря Мэллори. У нас были немецкие полевые бинокли — «Цейсс», лучшие в мире.
Дикон кивает, подтверждая этот факт.
— Значит, вы поставили палатки на месте третьего лагеря Мэллори, прямо под тысячефутовым подъемом к Северному седлу, затем взобрались на само седло. Вы пользовались веревочной лестницей, которую группа Нортона оставила на последнем, вертикальном участке высотой около ста футов?
Щелчком пальцев Зигль отметает это предположение.
— Мы не использовали ни старых веревочных лестниц, ни закрепленных веревок. Только наши новые ледорубы и другие немецкие приспособления для подъема по ледяным стенам.
— Ками Чиринг сообщил, что видел несколько ваших людей, которые спускались с седла по веревочной лестнице Сэнди Ирвина, — говорит Дикон.
— Кто такой Ками Чиринг? — спрашивает Зигль.
— Шерпа, которого вы встретили в тот день около третьего лагеря и на которого направили револьвер. Кому вы рассказали о смерти Бромли.
Бруно Зигль пожимает плечами и ухмыляется.
— Шерпа. Вот, значит, что… Шерпы все время лгут. И тибетцы. Я вместе со своими шестью друзьями даже не приближался к старой веревочной лестнице. Видите ли, в этом просто не было нужды.
— Значит, у вас была чисто исследовательская экспедиция в Китай, но вы захватили с собой альпинистское снаряжение для скал и льда. — Дикон достает трубку и начинает ее набивать. В огромном зале так накурено, что одна трубка ничего не изменит.
— В Китае есть горы и крутые перевалы, герр Дикон. — Тон Зигля меняется с угрюмого на презрительный.
— Я не хотел прерывать ваше повествование, герр Зигль.
Зигль снова пожимает плечами.
— Мое… повествование, как вы его назвали… подходит к концу, герр Дикон. Мы с друзьями поднялись на Северное седло потому, что увидели, что двум фигуркам, спускавшимся с Северного хребта, нужна помощь. Один, похоже, был поражен снежной слепотой, и второй его вел, буквально держал.