* * *
Номера в гостинице «Эверест» были настоящими номерами — с гостиными, заставленными слишком мягкой викторианской мебелью. В угловом номере были два высоких окна, выходящих на юго-восток, на домики Дарджилинга, спускающиеся с холма ниже отеля, и когда мы раздвинули шторы, то сквозь бегущие облака увидели высокие горы с блестевшими в лунном свете заснеженными вершинами, которые громадными бастионами вздымались на севере и северо-востоке.
— Которая из них Эверест? — благоговейно спрашиваю я Дикона.
— Тот зазубренный, невысокий пик в центре слева… почти не видный, — отвечает он. — Более близкие гиганты, вроде Кабру и Канченджанги, заслоняют Эверест.
В этом просторном номере каждого из нас ждет отдельная спальня и… возможно, самое замечательное… пуховая перина.
Следующим утром мы с Жан-Клодом с удовольствием поспали бы допоздна — когда еще доведется спать на пуховых перинах? — но Дикон, полностью одетый, вплоть до альпинистских ботинок на толстой подошве, нарушает наши планы. Он громко стучит в двери наших спален, распахивает их, будит Же-Ка, затем, громко топая, проходит ко мне в комнату, распахивает тяжелые портьеры, впуская лучи поднимающегося над горами солнца, и расталкивает меня. Снаружи только-только рассвело.
— Ты не поверишь! — выпаливает он, пока я сонно щурюсь, сидя на краю своей необыкновенно удобной и теплой постели.
— Во что не поверю?
— Он меня не пустил.
— Кто тебя не пустил и куда? И который час? — Голос у меня сердитый. Я действительно сержусь.
— Почти семь, — отвечает Дикон и идет в комнату Жан-Клода, чтобы убедиться, что тот встает и одевается. К его возвращению я успеваю сполоснуть мыльной водой из таза лицо и подмышки — накануне вечером перед сном я долго лежал в ванне и едва не заснул в горячей воде — и уже надеваю чистую рубашку и брюки. Я понятия не имею, как принято одеваться в этом на удивление роскошном отеле «Эверест», но на Диконе саржевые брюки, альпинистские ботинки, белая рубашка и полотняный жилет — очевидно, строгий костюм для завтрака тут не обязателен. Тем не менее я надеваю твидовый пиджак и повязываю галстук. Даже если в отеле предпочтут не заметить альпинистский наряд Дикона, то лорд Бромли-Монфор может не проявить подобной терпимости.
— Кто тебя не пустил и куда? — повторяю я вопрос, когда мы снова встречаемся в коридоре.
Когда Дикон действительно зол, его губы — и без того тонкие — превращаются в ниточку. Сегодня утром они почти исчезли.
— Лорд Бромли-Монфор. Он закрыл целое крыло дальше по коридору, за нашими номерами, и поставил перед дверями этого сирдара Пасанга и двух огромных шерпов, которые стоят, скрестив руки на груди — охраняют двери, Джейк, словно это гарем, черт бы его побрал.