Голоду и жажде.
Губы растрескались, распухший язык не помещается во рту, в желудке зияет бесконечно глубокая пропасть.
Она так измучена, что время от времени прислоняется к стене и на пару секунд закрывает глаза. Но ей нельзя падать, нельзя засыпать. Нужно рисовать дальше, пока не погаснет последняя свеча.
Она не выдала ребенка. Ни ребенка, ни копье. Только это имеет значение. Род Гогенштауфенов не угаснет. И она передала сыну кольцо и завещание, которые в один прекрасный день сделают его законным правителем Рейха. А святое копье поможет ему раз и навсегда покончить с их общими врагами. Перед копьем войска Габсбургов рассеются, как пыль по ветру.
Семья кожевников, под опекой которых находится теперь мальчик, знает изречение. Изречение, из которого ясно, где спрятано святое копье. Они назовут ему место, когда он станет достаточно взрослым, чтобы понять.
Место, где всякой вражде приходит конец.
Напевая вполголоса, она рисует дальше. Это дает ей силу и утешение. На рисунке изображено место, где всякой вражде приходит конец. Она повторяет изречение раз за разом, как тихую молитву.
Она наносит последний штрих, проводит окровавленной рукой последнюю багровую линию, и свеча гаснет. Все тонет во мраке.
Навсегда.
Агнес громко вскрикнула и открыла глаза. В первый, длиною в вечность, миг ей казалось, что она по-прежнему находится в том жутком узилище. Все вокруг утопало во мраке. Неужели ее замуровали заживо? Но тут она различила тихие звуки леса, почувствовала хвойные иголки под плечом и вдруг поняла, где находится.
Она лежала недалеко от Трифельса и снова видела сон.
Сон был таким же живым, как в прошлом году в Трифельсе. Как и тогда, она была Констанцией, только в этот раз переживала последние минуты ее жизни. Агнес осторожно вытянула руки, почти уверенная, что они еще болят после пыток. Какие муки пришлось познать этой женщине! Какая ужасная, одинокая смерть где-то в недрах Трифельса… В голове по-прежнему крутилось это странное изречение, которое бормотала Констанция.
Место, где всякой вражде приходит конец.
Быть может, мысленно Констанция была уже в раю? Или действительно говорила о месте, где спрятано святое копье?
Агнес с головой погрузилась в раздумья и шаги услышала, только когда они были уже совсем рядом. Она радостно поднялась с земли.
— Матис, Мельхиор? — шепнула она. — Это вы? Представляете, я…
Кто-то грубо раздвинул ветви, и Агнес замолчала на полуслове. На нее, как на редкую птицу, уставился широкоплечий крестьянин с сопливым носом и ехидным взглядом.
— Ха, что я говорил, — проворчал он. — Кричал же кто-то.