Деньги пропали из кассы Хуаниты Нуньес.
Прошло полчаса с тех пор, как Эдвина вернулась с обеда.
— Вы правы, — ответила она на замечание Тотенхо, — но мы ещё не исчерпали всех наших возможностей. Я бы хотела ещё раз проанализировать ситуацию — тщательно и не торопясь.
Было начало четвертого. В банке не осталось ни одного клиента. Входные двери были заперты.
Каждый занимался своим делом, однако от Эдвины не ускользнуло то, что служащие украдкой поглядывают на них: все понимали — случилось что-то серьезное.
Эдвина приказала себе сохранять спокойствие и трезво оценивать каждую подробность. Сейчас важно не упустить ни малейшего нюанса в интонации, в манере говорить — особенно внимательно надо следить за реакцией миссис Нуньес.
Эдвина прекрасно знала, что очень скоро ей придется заявить о крупной недостаче руководству банка, после чего за дело примутся главное отделение службы безопасности, а возможно, и ФБР. Однако пока оставался шанс разобраться во всем своими силами, не пуская в ход тяжелую артиллерию, Эдвина намеревалась его использовать.
— Если не возражаете, миссис Д'Орси, — сказал Майлз Истин, — я начну, поскольку я первым узнал от Хуаниты о недостаче.
Эдвина кивнула в знак согласия.
Истин рассказал, что услышал о недостаче без чего-то два. К нему подошла Хуанита Нуньес и сообщила, что, похоже, в её кассе не хватает шести тысяч долларов. После чего Истин запер свою кассу и отправился к Тотенхо.
Тут вступил в разговор Тотенхо, который был мрачнее тучи. Он сразу переговорил с миссис Нуньес. Сначала он не поверил, что недостача составляет шесть тысяч долларов, — ведь невозможно определить сумму наобум, не проверив кассу.
Аргументы исполнительного директора были следующими: Хуанита Нуньес работала целый день. Начав с десяти тысяч долларов наличными, она принимала и выдавала деньги с девяти часов утра. В общей сложности она просидела за кассой почти пять часов минус сорок пять минут на обед, и все это время в банке было полно народу. Следовательно, сумма наличных в её кассе — чеки мы исключаем — могла достичь двадцати — двадцати пяти тысяч долларов.
— Мне непонятно, — заключил Тотенхо, — как миссис Нуньес вообще могла определить, что пропали деньги, а к тому же ещё и точно указать сумму?
Эдвина кивнула. Ей и самой это показалось странным. Эдвина украдкой присматривалась к молодой женщине: миниатюрная, изящная брюнетка, не красавица, но по-своему привлекательная, типичная пуэрториканка с ярко выраженным акцентом. До сих пор она молчала, лишь коротко отвечая на вопросы. Время от времени она о чем-то задумывалась — выражение её лица говорило: мне надоело попусту тратить время. Однако она нервничала, беспрестанно сжимала руки и вертела тоненькое золотое обручальное кольцо.