До неё не сразу дошел смысл его слов.
— Как он? — спросила она.
— Врать не буду. Плох.
Майлз находился в полузабытьи и, несмотря на морфий, стонал от боли.
Она протянула руку, желая дотронуться до него, хотя бы через одеяло. В глазах у неё стояли слезы.
— Прости меня! Прости меня! — молила она, не зная, слышит ли он.
— Ваш муж? — спросил санитар.
Он начал накладывать шины на руки Майлза, поверх ватных компрессов.
— Нет.
— Друг?
— Да. — По её щекам потекли слезы. Она желала, чтобы он простил её здесь и сейчас, как когда-то она простила его, — кажется, это было так давно, хотя с тех пор прошло совсем мало времени.
— Подержите, — сказал санитар. Он приложил к лицу Майлза маску, дав Хуаните портативный кислородный баллон. Она услышала шипение кислорода и крепко сжала баллон, как бы выражая таким образом все то, что было у неё на душе. Как же ей хотелось излить ему душу, хотелось с того самого момента, когда они нашли его, лежавшего без сознания, обожженного, истекающего кровью, пригвожденного к столу.
Уэйнрайт — она никогда не видела его таким взволнованным — со всей бережностью и нежностью, на какую был способен, вытащил гвозди и освободил искалеченные руки Майлза. Краем глаза Хуанита видела каких-то людей в наручниках, выстроенных в шеренгу, но это не имело для неё никакого значения. Когда приехала «скорая помощь», Хуанита не отходила от носилок. Она так и пошла за носилками в машину. Никто даже не пытался её остановить.
Она начала читать молитву. Давно забытые слова всплыли в памяти…
Санитар что-то сказал — она не сразу среагировала. Глаза Майлза. Они обгорели, как и все лицо.
— Он ослепнет? — Голос её дрожал.
— На этот вопрос вам ответят специалисты. Как только мы доставим его в больницу, ему сразу же будет оказана самая квалифицированная помощь. А пока я сделал все, что в моих силах.
«Я тоже», — подумала Хуанита. Все, что она может для него сделать, — это быть с ним, любить его и заботиться о нем; она не оставит его, не оставит до тех пор, пока будет ему нужна.
За окном уже мелькали здания с колоннами.
— Мы почти приехали, — сказал санитар. Он держал руку на пульсе Майлза. — Жив еще…