Я схватил руки Фиолы, заглянул в глаза — они были темны.
— Фиола! — сказал я, забыв о дешифраторе. — Я приду. Жди меня, Фиола!
Я повторял: «Я приду!», пока черные глаза Фиолы опять не вспыхнули цветом морской воды, освещенной солнцем. Ромеро потянул меня за собою. Я махал Фиоле рукой. За воротами гостиницы Вера сделала мне выговор. Сколько раз я слышал в детстве этот суровый голос!
— Я недовольна, Эли. Чего ты уставился так на бедную девушку?
— Я любовался ею, Вера. Я не озорничал, а любовался!
— Отворачиваться от всех земных девушек, чтоб увлечься первой встречной звездожительницей, — кто тебе поверит, Эли?
— Главное, чтоб я поверил, — пробормотал я. Я верил.
А Ромеро пошутил:
— В древних преданиях змей искусил прародительницу людей, некую Еву. Бедный Эли, кажется, дал обольстить себя коварной и красочной змее.
Я молча глядел на него. Я слышал голос из прежнего моего мира, а я был в новом.
Ромеро опирался на свою дурацкую трость — надменный, высокомерно-подтянутый. Я словно бы впервые заметил, что он красив и его короткая бородка расчесана волосок к волоску. Между нами что-то оборвалось, он больше не был мне другом.
— Теперь ангелы с Гиад, — сказала Вера. — В этих крылатых обществах сохранились враждующие классы.
— Вздорный народец, — подтвердил Спыхальский. — Каждый день у них драки. Перья летят, как пух с тополей.
— И их много. Двадцать три обитаемые звездные системы в Гиадах, сто семь густо населенных планет. Ни одно из разумных племен не размножилось так — почти четыреста миллиардов…
— Разумное племя? — переспросил Спыхальский. — Что, конечно, считать разумом… Одно добавлю — голодное племя. Посмотрели бы вы, что происходит, когда звонят к столу.
Вера задумалась. Я был полон мыслей о Фиоле. В молчании мы долетели до гостиницы «Гиады». В этом здании, размером с город, масса зелени и света, прямоугольники домов образуют улицы, на пересечении улиц разбиты амфитеатры с экранами — ангелы любят картины. Условия тут подобны земным. Крылатые легко приспосабливаются к любым параметрам гравитации, атмосферы и температур. Вероятно, этим и объясняется, что они широко расселились на различных по характеру планетах.
На нас сразу набросились, осатанело зашумев крыльями, три обрадованных ангела. Восторженный визг и хлопанье привлекли других. Через минуту вокруг носилась, сталкиваясь и дерясь в воздухе, целая толпа крылатых. Я хлопал их по крыльям, приветствуя, но их было слишком много, чтоб со всеми здороваться.
В ангелах есть что-то, внушающее неприязнь. Внешне они импозантны, даже величественны — белое тело, золотые волосы, широкие мощные крылья, причудливо окрашенные: розовые, фиолетовые, оранжевые, даже черные, особенно среди четырехкрылых, чаще же всего — разноцветные. В летающей толпе преобладали двукрылые формы, четырехкрылые встречались не чаще одного на десять — и это все был внушительный народ. Лица ангелов грубы и безволосы. Я не встретил ни в тот день, ни после ангела без морщин, морщинисты даже молодые — каждый ангел кажется состарившимся ребенком. Впечатление это усиливается еще и оттого, что они галдят и носятся, как расшалившиеся дети. К тому же, ангелы редко моются и дурно пахнут. В вертепах ангелов вряд ли лучше, чем в конюшнях пегасов.