— Что случилось? — Тихо поинтересовался я у супруги, на что та лишь тяжело вздохнула и указала взглядом на окончательно разошедшихся исследователей, уже принявшихся выкладывать хлебными палочками на белоснежной скатерти какую-то мудреную схему. Хм. Не удивлюсь, если вскоре, в качестве наглядного пособия они привлекут посуду и столовые приборы. Я погладил Ладу по руке. — Оставь, пусть наговорятся. В споре рождается истина, так кажется? Вот пусть и… того, рожают.
— Да ну тебя. — Улыбнулась она. — Мне отец с дества твердил, что едой играться нельзя…
— Ну так, может пусть он и им об этом говорит, а? — Я кивнул в сторону сидящего у противоположного торца стола, тестя, хмуро наблюдающего за действиями спорщиков.
— Это невежливо… — Вздохнула Лада, — всё же, я хозяйка стола…
— А он капитан всего корабля, «первый после бога» и так далее. Так что, имеет право. — Ухмыльнулся я, и Белов, словно услышав мои тихие слова, сказанные чуть ли не на ухо жене, вдруг треснул со всей дури кулаком об стол. А едва все присутствующие замерли на полуслове, разразился длиннющей тирадой, после которой наши спорщики стали похожи на подростков, получивших заслуженную взбучку. Красные от стыда, и надутые от гнева.
— Право же, не стоило так резко, всё же они не дети малые. — Покачал головой профессор, но получив в ответ яростный взгляд капитана, примирительно взмахнул руками. — Молчу-молчу, Бажен Рагнарович.
Обед заканчивали в молчании, которое было нарушено лишь с уходом капитана. Постепенно, наши изыскатели отошли от устроенного им разноса, и в салоне снова начался очередной спор между «менталистом» — Бергом и «техником» — Леопольдом. Правда, поскольку посуда со стола уже была убрана, а кофейные приборы были недостаточно многочисленны, эти двое вооружились блокнотом из запасов Попандопуло и, вырывая его друг у друга, принялись чертить свои схемы.
К вечеру яхта украсилась ходовыми огнями, Белов приказал сбросить ход до половины, и, чуть довернув вправо, Варяг ушел от береговой линии, весь день маячившей по левому борту, продолжая тем не менее, двигаться на запад, к Руяну. Хм. Если мы так и будем идти дальше, то к логову ушкуйников прибудем уже завтра к обеду…
С этими мыслями я и отправился спать. И уже устраиваясь в постели, под боком у Лады, довольно подумал о том, что на своей яхте, мне никакие правила приличия не указ, и спальня у нас с сероглазкой, одна на двоих… Что тоже не может не радовать.
Утром меня разбудил не уже привычный, но от того не менее сладкий поцелуй Лады, а заполошный трезвон рынды и чей-то топот за дверью. Хотя, почему чей-то? Можно подумать, что кто-то кроме охранителей Особой канцелярии умеет так нагло грохотать сапогами… Правда, я их вроде бы отучал от этой дурной привычки, иногда весьма вредной в их работе, но… кажется, у нас что-то случилось.