Среди девок верхом на золотых баранах Кейт Мосс, Бритни и Клаудиа как ее там. Хотя кажется, что от этих напомаженных девушек в журналах прямо со страниц воняет макияжем, хоть нос затыкай. А другие девки, молодые, румяные, чистые, умные, сидят и втюхивают, впаривают друг другу, как жить правильно и стремиться к чему надо на йогах грамотных и шейпингах расчудесных. Вздыхают и спать со своими коммерсантишками достойными тащатся.
У Беты было четыре любимых журнала: «Лиза», «Клава», «Веселые кретинки» и «Абортница». Кажется, так они назывались. Последние два — наиболее близкие ей по духу и телу. Волокущие ее в яркую, ослепительно серую жизнь. В такую, где, по ее наивному мнению, не было еще никого.
— Ну ты пей виски, — говорит она так ласково. Тем самым наивно выдавая себя с нехитрым замыслом меня слить.
Когда человек намыливается тебя облапошить, самое лучшее, что ты можешь делать, так это незатейливо чепушить. И не надеяться тем паче никогда, что ты можешь хоть что-то просечь. Из «чужих» не выбить ничего никак и никогда. Так что то немногое, что оставалось, это чепушить, бредятничать, вуалировать «Я». Все, больше ничего.
Мы долго разговаривали с Беткой. Я, понятно, съезжал к дурнякам после «желтых» с вискариком, но медленно. Ну, чтобы дойти до кондиции, когда милой барышне уже будет поздно куда-либо ехать. А Бетка так дергалась и переживала, что прям жалко ее становилось до слез. Уж очень ей, видимо, поехать хотелось. Наверное, эти парняшики монетой подбрасывали на партиз. Конечно, все меня сейчас бесило. Вообще. По жизни. Когда-то Бета тоже что-то лопотала и сопротивлялась. Но теперь она перестала притворяться. Она повзрослела и ВСЕ поняла. И стала порядочным стремящимся человеком.
Говорить было бесполезно. Из ста двадцати шести языков не нашлось бы ни одного, который смог бы помочь мне. Мне и моим неполученным советам. Единственное, что оставалось, это посоветовать Бете смело отправляться во всех известных направлениях, а самому уходить смотреть, как там ночь и блики после «желтых». Так я и сделал. Хотя, конечно, нужно было отдизайнить ей хлебальник. Конкретно дизайн лица видоизменить.
Так все потом говорили.
* * *
Ночь и блики.
Темень и я.
Что ж, решил без колебаний увидеть хотя бы краешек космоса в своем путешествии. Выхолощить себя по дурке так, чтоб свои не узнали. Такой имидж, или как там, обрести, чтоб тибетцы с мексиканцами обзавидовались. Болтают, что если повезет, зазавидовать могут даже инопланетяне. Или пингвины. А уж пингвины-то точняк разбираются.
Тащусь по каким-то улицам. Самого Западного Города. Этот Город мне порядком поднадоел. Хотя здесь попадались симпатичные стены старых немецких домов. Хотя здесь, как и везде, кое-где был электрический свет.