Темнота сгущалась, было тихо, и мы оба крепко уснули.
Так и проспали бы мы, наверное, до самого утра, так и лежали бы в пьяных объятиях под надежной охраной Морфея два помирившихся противника — интуитивист и рационалист — если бы нас не разбудил телефон, звонивший долго и настойчиво.
— Вставай, Отомар, лентяй ты эдакий!
Кряхтя и охая, он поднялся, нащупал выключатель, вышел в соседнюю комнату и взял трубку:
— Сслушаю!
Я сидел на кушетке, жмурясь от яркого света.
— Тебе надо подняться наверх и пойти с Мерри на прогулку!
— А это обязательно?
— Обязательно! Таков прриказ Мерри!
Я с трудом встал с кушетки. Голова кружилась. Поддерживая друг друга за талию, мы, пошатываясь, побрели по темным комнатам конторы, опрокидывая стулья.
Около лестницы мы простились крепким рукопожатием.
— Да вразумит тебя господь, Отомар!
— А ты, Ярромирр, забиррай свои инстинкты и катись, откуда прришел, пррямо в Прр-перр…
— В Прагу! — подсказал я ему, не подозревая ничего дурного.
— …делку.
— Тьфу ты! — плюнул я на бархатную дорожку, покрывавшую лестницу, и ринулся наверх, перескакивая через три ступеньки, а вслед мне несся такой громкий и сердечный смех, каким смеются, наверное, лишь боги на Олимпе.
— На кого вы похожи, маэстро! До чего он вас довел! — всплеснула руками пани Мери, уже одетая в каракулевое манто и нетерпеливо ожидавшая меня в рыцарском зале.
Она вызвала горничную.
— Приведите в порядок костюм господина писателя — он весь в волосах и в перьях! И проводите его в ванную! Пусть умоется и причешется!
Только я открыл воду, в дверь постучали.
— Что вам, Бетушка? — спросил я горничную.
— Я не Бетушка,— засмеялась она.
— Это неважно, я зову так всех горничных. Так в чем дело?
— Снизу позвонил хозяин и сказал, чтобы вы дали ему посмотреть вашу лекцию, а к ужину он ее вернет.
— Слушайте, Бетушка, у меня мокрые руки, подойдите ко мне и достаньте ее вот из этого кармана, да нет, не из этого, а из бокового… чуть левее, ага, вот здесь… ой-ой-ой, осторожно, щекотно!
Вынув бумаги, она осталась стоять в дверях. Я ее забавлял, она с интересом наблюдала за мной.
— Вау-вау-вау,— фыркал я, умываясь.— Я, Бетушка, человек щекотливый, в булочках — крайний, в хлебе — чайный, в соусе — укроповый, и вообще — вауваувау, фр-фр — против всяких щеток я!
Она засмеялась.
— Вы пойдете с хозяйкой на прогулку, знаете?
— Да-да-да, бл-бл-бл,— тряхнул я мокрой головой.
— Я тоже очень люблю гулять!
— Бр-бр-бр, вы, наверное, часто гуляете со своим милым?
— Что вы! Хозяйка не пускает даже по воскресеньям.
— Так вы со своим черноглазым и не встречаетесь?