Но вот духовой оркестр моряков отыграл последний марш и покинул порт, а «Русалка», покачиваясь на волнах, скрылась в кисее полдневного марева и взяла курс на Кронштадт — с тем, чтобы пройти на глубине в двух десятках метров от острова. Здесь «Русалка» должна была сдать первый свой экзамен: остаться незамеченной всеми средствами обнаружения Кронштадтской военной базы.
Режим движения и работы всех механизмов лодки задается системой, над которой Дмитрий трудился много лет и которая по его расчетам превосходила возможности его домашнего компьютера в десятки раз. Систему эту лишь теоретически предсказывали самые смелые умы из мира электроники, а он, Дмитрий, ее уже имел у себя в каюте.
Позвал Марию Владимировну. Та вошла немедленно, будто стояла у двери и ждала его вызова.
Села в кресло у иллюминатора. Лицо веселое, глаза сияют.
— Вы не жалеете?..
— О чем?
— Что пустились с нами в авантюру?
— Какая же это авантюра? Да у вас все просчитано до мелочей. Я так спокойна! Я так счастлива! Всегда мечтала о чем-нибудь необыкновенном, и вдруг судьба дарит мне это чудо… Да еще рядом с вами!
Порывисто поднялась.
— Я так счастлива!..
— А ваш начальник?.. Я должен вам признаться: разрешение имею на спортивное плавание, а план составил дерзкий и ни с какими инстанциями не согласованный. Курс держим в район боевых действий и противник наш — армада американских кораблей, напавшая на наших друзей в Персидском заливе. Я авантюрист, несерьёзный человек — стоит ли вам участвовать в нашей авантюре?.. Вот скоро будем проходить Хельсинки. Решайте: пойдёте с нами или мы вас высадим на финском берегу?
Маша вдруг стала серьезной, сказала:
— Начальник у меня не тот, о котором вы думаете. Тот начальник — глубоко больной человек и мало чего смыслит в делах науки. Да ему и не надо ничего смыслить. Каждый его шаг расписан. Я хотя и представитель президента, но начальники у меня… Я вам о них расскажу, но не сейчас. А сейчас вам скажу: иду с вами хоть на край света, а бой случится или беда какая — вот вам моя рука! Я с вами рядом.
Он взял её руку и крепко поцеловал.
Смотрел на нее пристально. И взгляд его серых, подернутых свежей весенней зеленью глаз излучал тепло родственных чувств и доверия.
— Машенька! В интересах дела я должен молчать, но смотреть в ваши прекрасные глаза и скрывать от вас свои мысли — выше моих сил. Я вам многое буду рассказывать. И не стану просить хранить наши секреты. Это уж пусть решит ваше сердце: беречь меня или сдавать на милость враждебным силам…
— Дмитрий! — поднялась Мария. — Не надо! Не надо пускать в голову такие мысли. Мне и по долгу служебному, а еще и по велению сердца своего следует беречь вас пуще своей жизни, а если я говорю неправду, пусть меня на месте поразит Господь! Мы верим, что в образе твоего компьютера в лодке с нами живет Божество, но только мы его не видим. Да нам и не надо его видеть. Мы верим в тебя — и этого уже довольно.