Во второй половине октября у нас была пауза. Мы смогли отмыться и выспаться. Ремонт униформы и нижнего белья (если у кого-то вообще еще был второй комплект) сам по себе уже был отдыхом. Однажды даже оба дивизионных священника провели молебен. Это было что-то вроде психологической разгрузки. Не знаю, было ли это кому-нибудь полезным. Лично мне это не помогло. Я должен был сам найти себя. Сильное внутреннее напряжение последних месяцев просто так ни у кого не проходило.
В конце октября нас эшелоном перебросили в направлении Ржев-Белый. Где-то в районе Белого поезд остановился, мы выгрузились и, совершив марш, остановились в селе Плоское. Впервые за долгое время каждый экипаж получил место в русском доме. Русские женщины, мужчин, ни старых, ни молодых, не было, были очень дружелюбны, но сохраняли дистанцию. Никаких злоупотреблений не было. У нас было время отдохнуть и подготовиться к приближающейся зиме. Шло обучение. Служба не напрягала, и, я отдельно хочу подчеркнуть, не было никакой политической пропаганды.
– С течением войны изменилось ли отношение мирного населения в России к немецким войскам?
– У нас всегда были очень хорошие отношения. В принципе было так: когда мы стояли в каком-то населенном пункте, танк ставили перед домом и спали в доме. В кроватях, если они там были, мы спали неохотно, потому что там были вши и клопы, но зимой мы спали на печи, вместе с русскими стариками и детьми, хотя точно знали, что у нас будут вши. Мы русским и украинцам, когда были на юге, ничего плохого не делали, и они нам тоже ничего плохого не делали. Конечно, мы не были уверены позже, начиная с 1943 года, связаны они с партизанами или нет. Но в принципе никаких изменений не было, были человеческие отношения. У меня один раз была такая история, мы стояли в одном населенном пункте, там была большая открытая площадь. Рядом был штаб полка. Я сидел рядом с танком, приехал посыльный на мотоцикле, я вообще не понимаю, как такое могло произойти, вокруг было полно немецких солдат, но этого посыльного на мотоцикле застрелили. Это была русская партизанка, она спряталась в какой-то дыре и укрылась соломой. Я не понимаю, почему она это сделала, кругом было полно немецких солдат. Она должна была понимать, что ее немедленно поймают. Немецкий солдат, посыльный на мотоцикле, был убит, ее сразу же увели и потом, вероятно, допрашивали. Скорее всего она за это расплатилась жизнью.
– Насколько партизаны вообще были проблемой?
– Они были большой проблемой. Очень большой проблемой. У нас два или три раза были бои с партизанами. Плохо было то, что они в лесах или на проселочных дорогах прятались в кронах деревьев и оттуда стреляли, старались убить офицеров. Кроме этих случаев, я с партизанами не встречался. Еще один раз во время прорыва русских партизаны напали на лазарет, я как раз случайно был там.