Джеймс поднял брови: Сара никогда еще не просила у него денег.
— Ты не можешь дать мне их и не задавать вопросов?
— Да, я могу дать их тебе, но, думаю, у меня есть право узнать, на что они тебе нужны, — спокойно сказал он. — Ты задолжала кому-то, Сара?
Сара все еще не могла решиться на полную откровенность.
— Тебе обязательно задавать вопросы, Джи. Би.? Ты смотришь на вещи не так, как другие люди, — тебе не понять.
Он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо.
— Посмотри на меня, Сара, — мягко сказал он. — Мы ни к чему не придем, ни ты, ни я, если будем ходить вокруг да около. Откуда ты знаешь, смогу я понять или нет, если даже не даешь мне шанса?
— Потому что ты сам несколько раз мне говорил, — сказала она.
Джеймс внимательно посмотрел на нее.
— Я полагаю, что ты проигралась.
Она прямо встретила его взгляд.
— Да, это так. Джи. Би., попытайся понять. Мне казалось, от этого не будет вреда. Я выигрывала и выигрывала — ты не поверишь, сколько у меня было в банке! А потом я все проиграла. Я хочу остановиться, но не могу, пока не выплачу то, что проиграла. Пожалуйста, Джи. Би., — взмолилась Сара, — пожалуйста, постарайся меня понять.
Подойдя к окну, Джеймс молча смотрел на мокрый от дождя парк.
— Я прекрасно понимаю тебя, — наконец сказал он. — Так говорят все игроки: «Я хочу остановиться, но не могу, потому что должен отыграться». И они продолжают играть, пока не заходят слишком далеко, чтобы выбраться самостоятельно. Если ты должна сто пятьдесят фунтов, это означает, что ты играла на чужие деньги. Я должен заплатить этот долг за тебя. Вот что я пытался втолковать тебе раньше. Рулетка — это опасная игра, потому что рано или поздно кому-то приходится расплачиваться.
Глаза Сары наполнились слезами. Она чувствовала себя провинившейся школьницей, но признавала справедливость его слов.
— Сколько, по твоим подсчетам, ты потеряла с тех пор, как начала играть? — спросил он.
Сара задержала дыхание. Сумма, названная вслух, должна была прозвучать ужасающе.
— Около двух тысяч, — проговорила она хриплым шепотом.
Он резко повернулся к ней.
— Ты потеряла две тысячи фунтов за два месяца! — воскликнул он. — Это невероятно! Ты что, не понимаешь, какая это огромная сумма? Почему же, скажи ради Бога, ты не остановилась раньше?
— Я совсем не задумывалась об этом, пока все деньги не кончились, — честно сказала она. — Я знаю, это звучит ужасно, но я призналась, что деньги мои и если я теряла их, это было мое личное дело.
Джеймс был потрясен. Если проклятая наследственность ее отца уже начинала сказываться, то помоги, небо, им обоим. Он видел ее лицо, бледное и несчастное. Она с силой закусила нижнюю губу, чтобы сдержать слезы, и он понял, что должен держать себя в руках.