Тут у Ворона исказилось лицо, он покачнулся, переступил с ноги на ногу. Попятился и, ссутулившись, убрел за колонну. Вил Кисс проводил его непонимающим взглядом, и Пригоршня сказал:
– Не обращай внимания. Приступ у приятеля моего, бывает.
– Надо лечить?
– Не надо. Не сейчас. Ты скажи: через сколько времени Химик очнется? Химик, говорю, имя вот этого парня на койке. А еще его звать Андрей. Когда закончится обморок? Когда придет в себя? Когда откроет глаза?
Вил Кисс послушал голос переводчика, кивнул:
– Девяносто – сто двадцать минут лежит молча, недвижно. Потом ходит, говорит.
– То есть через полтора-два часа? Угу, значит, ждем.
– Как вы сюда попасть?
– А, через чертово колесо, – махнул рукой Пригоршня.
– Как? – задрал брови Кисс.
– Да неважно, с этим переводчиком ты вообще не разберешь, если я начну рассказывать. Что внизу? – Пригоршня притопнул ногой. – Внизу, говорю, что находится? Под нами?
– Серая зона. Черная зона. Звериный уровень. Сплетения. Монстры.
– Какие зоны-сплетения-монстры? Я тебе вот что скажу: эти парни, что склепали твой переводчик, до ума его нифига не довели. Монстры, эх… спасу нет от монстров последние дни, со всех сторон монстры, задолбали уже. Слушай, бразер Вил, а пространственные черви внутрь не пролезают? В пирамиду, в Ковчег то бишь твой?
– Черви, да! – возбудился Вил. – Снаружи опасность! Здесь черви почти не быть.
– Почти? Ладно, а кто с тобой «быть», бразер Вил? Сколько здесь людей, кроме нас?
Кисс присел на край койки, где лежал Химик, и объявил грустно:
– Никто нет. Один, совсем один.
– Все погибли, что ли? Ого, печально. И сколько ты здесь лет находишься?
– Пять года всего. Два года – один.
– Два года в одиночестве?! – схватился за голову Пригоршня. – Без женщин, без водки? Я б свихнулся давно!
– Свихньюлся?
– Обезумел. С ума сошел. Крыша улетела бы в голубые дали. А людей, которые были с тобой, черви убили или монстры эти, которые внизу?
– Человека червь убить. Часть.
– Не всех людей, только часть? А другая часть куда делась?
– Часть стать монстр. Люди как монстр. Дикий. Мозг, – Кисс положил ладонь на лоб, – менять. Стать бешеный. Как обезьян. Любить кровь.
– Обезьяны разве любят кровь? По-моему, ты пытаешься сказать, что часть людей из твоей экспедиции стала измененными. Так, а ну постой-ка здесь. Стой, говорю, возле койки, наблюдай за состоянием Химика, а я напарника проверю.
Трезубец со столика Пригоршня поднимать не стал, но пистолет на всякий пожарный переложил из кобуры в карман и снял с предохранителя. Обошел колонну. Ворон сидел под пультом на корточках, зажав голову руками. На миг накрыло уже привычной иллюзией – это не человек, а хищное существо съежилось на полу, сейчас вскочит, прыгнет навстречу, вцепится в горло… Пригоршня моргнул и увидел, что перед ним старый знакомый, коротышка-наемник. Ампир.