Тоха на последний вопрос не ответил, отвел взгляд. Вытащил картонную коробку с остатками снеди, открыл. Пригоршня уселся на покатом передке машины, и они вплотную занялись перекусом.
– А почему ты Пригоршня? – спросил Тоха. – Почему так звать?
Запивая вишневый пирог из пайка последней бутылочкой ликера, тот ответил:
– Давно это было. Еще в учебке, нам старое кино вечерами часто крутили, и мне нравились вестерны. Ну там «За пригоршню долларов», всякое такое. Я этот фильм как-то стал пересказывать другим, которые не смотрели, и Витька… это друг у меня был, мне такое прозвище придумал. И сразу приклеилось. Ха! – грустно добавил он, вспоминая Витьку. – У меня даже шляпа была почти ковбойская, с полями, только камуфляжная. Неуставная, но я ее все равно таскал. Нет теперь той шляпы… и Витьки нет. А ты откуда, парень?
– Из Белоруссии.
– Это я понял по акценту. Иначе поставлю вопрос: кем был раньше? До Зоны что делал? Или с детства здесь?
– Раньше в семинарии учился. В духовной.
– Во как! А Пророк ваш учителям там, что ли, был? Он же священник?
– У него была церква где-то в округе. То есть в месте, которое потом под Зону попало. Мы с ним здесь познакомились, два года тому.
– Мне его лицо кого-то напоминает. Никак не могу сообразить кого, но вроде видел недавно человека с такой же крупной образиной. И как вы познакомились? Как ты к странникам попал?
– Бацька меня из банды спас. – Тоха нахмурился. – Это было давно, не люблю вспоминать. Я семинарию кинул, так вышло. Сбежал оттуда. И связался с нехорошими людьми. Совсем молодой еще был, дурной. Мы делали плохие дела. Воровали. Полиция меня стала сильно искать, и я сбежал в Зону. И тут тоже с бандой связался. Совсем бы пропал, бацька спас.
– Спас, значит, – повторил Пригоршня.
– Если б не он, мы бы сейчас не говорили. Я ему всем обязан. Он меня и спас, и наставил на путь истинный. С тех пор я с ним.
– Ты ему предан, – заметил Пригоршня. Он подобную слепую веру в кого бы то ни было не одобрял, но постарался произнести это ровно, без осуждения. Тоха, однако, разобрал интонации и запальчиво возразил:
– Я Господу нашему предан! А бацька… Василий… он просто сильный и правильный.
– Сильный и правильный, – повторил Пригоршня. – Ну, пусть будет так.
– Ты тоже такой… положительный вроде, – добавил Тоха, смущенно зыркнув на него.
– Да ты что? Клево, я польщен.
– Нет, я серьезно. То есть…Ну, Ворон – он странный. И пугает как-то иногда. А Химик, он вообще атеист. Научник, умный слишком, про матрицы болтает, а сам в тело зверя угодил, как дурак. А ты вот… ты мне кажешься не пропащей душой.