Блондинка пробежала мимо Вики, задев ее вульгарнейшей лимонной курткой. Курткой блондинка помахала, как флагом, и выпорхнула на улицу. Вика бросилась к окну. Она увидела скудную освещенную стоянку, знакомый “Сааб” и блондинку, ловко в него нырнувшую. Пашка уже сидел за рулем. В темноте салона сияла его белозубая улыбка. Вика увидела, как Пашкина знакомая рука обхватила и прижала к себе чужой желтый свитер, потом дверца захлопнулась, и мир померк. Кроме сумерек и темных дурацких очков, замутили его мигом подступившие, привычные слезы, которые одна за другой поползли по щекам. Сегодняшние слезы были такие жгучие, будто в них намешали перцу. Не помня себя, Вика выскочила на крыльцо, но “Сааб” уже уплывал к Благовещенскому проспекту. Вика быстро перебежала улицу и кинулась к первой попавшейся машине (это была солидная “Волга”):
— Ради Бога, подвезите!
— Я тещу жду, — ответили из “Волги”. Тогда Вика выскочила на дорогу и, размахивая руками и сумкой, остановила другую машину.
— Куда едем? — властно бросил из оконной щели густой голос, принадлежавший лицу, даже в темноте поражавшему своей толщиной.
— Вон за той машиной! За серой! Скорее! — запрыгала Вика, пытаясь отпереть дверцу.
— Куда едем, я спрашиваю? В Слузгино не поеду. И в Березки тоже. В центр или в аэропорт — пожалуйста, — невозмутимо дудел голос толстого лица.
— Я заплачу! Поедем! — в отчаянии крикнула Вика и потрясла перед окном сумкой.
— Ну, ладно, — пропыхтел голос. Толстая фигура промялась внутри солона, медленно развернулась и протянула толстую руку к кнопке двери. — Какая машина-то?
Вика затравленно оглянулась на Благовещенский проспект. Там давно уже не было видно никакого “Сааба”, а катили совсем другие, чужие машины.
— Никакая не машина, — огрызнулась Вика и отвернулась. Толстое лицо бросило Вике снизу вверх несколько фраз вроде тех, какие изрыгал разбуженный Кушнир, когда Вика спросила его про морг. Вика даже не посмотрела в его сторону. Соль и перец ее слез и ее обиды были куда горше любой брани. Постояв немного на сыром ветру и наглотавшись слез, она снова побрела к “Спортсервису”. Она чувствовала, что ее кавказская маскировка совсем расползлась. Появляться в таком виде в освещенных местах не стоит. Перед пудовой дверью она сдернула с себя парик и сняла очки. Облизала, размазала языком бордовые губы. Усы… А черт с ними!
— О! Вика! — удивился Витька Борунин, с которым она столкнулась в дверях. — А Пашка домой уехал. Ой, что это с тобой?
— Споткнулась тут недалеко от вас, упала. Грязь кругом непролазная! Вот решила зайти и немножко привести себя в порядок.