Вика догадалась: двоюродная тетка шла к вечной грешнице Наталье Горенко. Та накануне как раз хвасталась, что будет выводить шалфеем шлаки из организма.
— С этим фактом служба безопасности еще будет работать, — угрожающе пообещала Клавдия Сидорова. Когда она шевелилась, тончайший аромат “Сэ жю” воскресал и воспарял, долетая до измученного, но бодрящегося Савостина. Тот машинально закатывал мутные глаза.
— Вы нездоровы, Виталий? У вас все в порядке? — задумчиво осклабился Смоковник. В “Грунде” не применялись ни отчества, ни уменьшительные имена. Рычковой было уже сорок пять, Савостину — тридцать девять, но на их бейджах с фирменной грундовской серо-черной каймой значилось “Елена” и “Виталий”. Только так их и полагалось именовать — как в бразильском сериале или телеигре.
На вопрос Смоковника Савостин бодро заявил:
— Я здоров!!! Все отлично! Я в полном порядке!
Он врал так громко и многословно, чтобы заглушить и перекрыть очередной желудочный раскат. Ему не улыбалось потерять свое замечательное место из-за конфузного недуга: болеть в “Грунде” тоже не было принято.
Гусаров строго свел бледные брови:
— Тогда я, Виталий, замечу — вы имеете право принимать соду на рабочем месте. Но вы обязаны поместить ее в закрытый сосуд. Напоминаю об этом последний раз!
В эту минуту одуревший от всего голубь присел было на внешний карниз окна. Он бестолково и весело там потоптался, но встретился взглядом через стекло с Гусаровым и тут же испуганно шарахнулся в небесную синь.
— Подведем итоги, — предложил Смаковник и вынул из папки арктически белый лист, испещренный частыми строчками. — Я подготовил решение. Для поддержания эитчески оправданного порядка нельзя останавливаться перед непопулярными мерами. Итак, вкратце: Виталия Савостина устно предупредить о неподабающем хранении им соды. А вот Анжелика Малаянц на сей раз предупреждается письменно. Нарушен устав одежды. Вы помните эти позавчерашние желтые штаны? Рабочее время (пятьдесят семь минут), затраченное ею на поездку домой и смену штанов, оплачено не будет. И наконец Наталья Горенко…
Оба молодых человека в голубоватых рубашках улыбнулись теми светлыми улыбками, с какими, как подумала Вика, инквизиторы примеряли еретику испанский сапог.
— … Наталья Горенко отстраняется от работы на пять дней без сохранения оплаты. Нарушений у нее предостаточно. Следующая мера — увольнение.
— Всё, погорела Натаха, — уверенно пророчила Елена Ивановна позднее, в комнате для курящих. Цивилизованный “Грунд” преобразовал зловонные присортирные курилки в эти симпатичные помещения с кондиционерами и мягкими креслами. Правда, дверей тут не имелось, чтобы курящие сотрудники не могли домогаться друг до друга сексуально. Да и домогаться особенно некому было — “Грунд” подчеркнуто предпочитал некурящих. Вот и Вика не курила. Но Рычкова ей нравилась. Поболтать с нею можно было не на рабочем, конечно, месте (деловая этика и Клавдия Сидорова предупреждали: ни-ни!), а лишь в этой аскетически убранной комнатке. Сотрудники “Грунда”, не имеющие вредных привычек, релаксировали в более уютных зальцах с фонтанчиками и массой натуральной и пластиковой зелени. В курилке же на шершавой стене одиноко висела картина неизвестного немского художника. Она изображала что-то буро-желтое, размазанное к краям — должно быть, Эмфизему легких. В углу некрасиво, жирной гусеницей, извивалась круглая отопительная труба, задекорированная пластиком. Под этой трубой и любила сиживать Елена Ивановна Рычкова, мило злословя.