Он понизил голос
-- А поскольку Киццувадна встанет на пути Тутмоса, считаю справедливым, если хатти окажут мне некоторую помощь.
-- Какую? -- спросил Хуцция.
-- И ты, царь, ещё ничего не сказал о величине возмещения, которое желаешь получить, -- добавил Муваталли.
-- Я хочу получить две тысячи лошадей.
Хетты переглянулись.
-- Не высока ли цена? -- усмехнулся Александр.
-- Не высока. -- подумав, ответил Хуцция, -- однако без дозволения отца моего я не могу заплатить сей выкуп. Пусть пленённые тобой воины останутся до поры в заложниках, мы же надеемся, что ты не причинишь им зла.
-- В том нет необходимости, -- ответил царь, -- я отпущу всех ваших людей немедленно, полагаясь на честность хатти, о которой много наслышан. И не будем говорить о выкупе. Пусть будет объявлено, что эти две тысячи лошадей передаются мне по доброй воле, как союзнику. Я же надеюсь, что мы установим тесные дружеские связи между нашими царствами и обязуюсь освободить от пошлин всех купцов хатти, что будут ездить через Киццувадну.
Эвмен составил договор на эллинском, а хуррит-переводчик на хеттском языке. Хуцция ознакомился с ним, протянул папирус Муваталли. Взглянул на Александра.
-- Ты поистине наиблагороднейший муж, Алекшандуш из Аххиявы.
Когда хетты покинули шатёр, Хуцция повторил эти слова, добавив к ним:
-- Это великий день, Муваталли, великое приобретение -- такой союзник.
Первый Страж скептически хмыкнул:
-- Я смотрю, он очаровал тебя? Позволил нам сохранить лицо... -- и добавил совсем негромко, -- не вышло бы так, что мы поставили козла охранителем огорода...
Глядя в спину удаляющимся хеттам, Эвмен прошептал:
-- Бойтесь данайцев, даже дары приносящих...
-- Ты не прав, -- сказал Александр, -- я действительно намерен жить с ними в мире. Наш враг -- Тутмос. Сейчас он намного сильнее нас, потому нам необходимы друзья.
Александр не блефовал, димахи Кратера действительно вышли в тыл колонны хеттов и, застав на привале три сотни воинов, немного отставших от своих, пленили их. Теримаху удалось обойтись без кровопролития, за что царь в очередной раз отличил его, наградив дорогой золотой чашей, взятой в Библе.
Царь сдержал обещание и опустил всех пленных. Войско двинулось в обратный путь, и вскоре рыжий обнял жену.
-- Ну чего ревёшь-то, дурочка? -- приговаривал он, поглаживая её живот, -- я же говорил, все обойдётся. Я везучий!
Циданта, выслушав сына и Первого Стража, преисполнился благодушия и удовлетворения. Гора с плеч свалилась. Он повелел подданным радоваться. А на Пиллию в Хаттусе теперь смотрели очень косо.