— Неужели среди вождей Манатора одни трусы? — воскликнул он. — Дважды эти дерзкие рабы оскорбляли величие вашего джеддака. Могу ли я приказать привести их сюда?
Медленно встал один из вождей, еще двое последовали его примеру.
— Ага, — прокомментировал О-Тар, — значит не все трусы. Пойдите втроем и возьмите столько воинов, сколько захотите.
— Но не спрашивайте добровольцев, — перебил его И-Гос, — а то вам придется идти одним.
Трое вождей повернулись и покинули пиршественный зал, медленно двинулись они к своей судьбе подобно осужденным на казнь.
Туран и Тара оставались в комнате, в которую их привел Тасор. Туран стряхнул пыль с глубокого и удобного дивана, на котором они устроились со сравнительным комфортом. Древние спальные меха и шелка уже не годились для службы, они рассыпались от прикосновения, устроить хоть сколько-нибудь удобную постель для девушки было невозможно, поэтому они сидели и тихо разговаривали о пережитых приключениях и размышляли о будущем, они строили планы бегства и надеялись, что Тасор будет отсутствовать недолго. Они говорили о многом: О Гасторе, Гелиуме, Птарсе и, наконец, разговор напомнил Таре о Гатоле.
— Ты служил там? — спросила она.
— Да, — ответил Гохан.
— Я вспомнила Гохана, джеда Гатола, во дворце моего отца, — сказала она. — За день до того, как буря унесла меня из Гелиума, я вместе с ним была на приеме во дворце моего отца, и это был самонадеянный нахал, богато украшенный платиной и бриллиантами. Никогда в жизни я не видела таких великолепных украшений, как на нем: наверное, великолепие всего Барсума сосредоточено при дворе Гатола. Но я не могу себе представить этого разукрашенного джеда, извлекающего свой драгоценный меч в смертельной схватке. Мне кажется, что джед Гатола, несмотря на все свои богатства, плохой боец.
В полутьме комнаты Тара не заметила, как скривилось лицо ее собеседника.
— Ты впоследствии не думала о джеде Гатола? — спросил Туран.
— Ни тогда, ни сейчас, — ответила она со смехом. — Как было бы задето его самолюбие, если бы он узнал, что бедный пантан завоевал большее уважение Тары Гелиум, — и она положила руку ему на колено.
Он схватил пальцы ее руки и прижал их к губам.
— О, Тара Гелиум! — воскликнул он, — не думаешь ли ты что я сделан из камня?
Одной рукой он обнял девушку за плечи и привлек к себе ее податливое тело.
— Пусть первый предок простит мою слабость! — воскликнула она и, обняв руками его шею, прижалась к его губам. Долгое время стояли они так в первом поцелуе, а затем она мягко отстранила его.
— Я люблю тебя, Туран, — она полурыдала. — Я так люблю тебя! Единственное мое извинение в том, что теперь я знаю: я никогда не любила Джора Кантоса. И если ты действительно любишь меня, Туран, как говоришь, ведь я как глина в твоих руках.