— Джон Картер? — спросил я.
— Да! — воскликнула девушка. — Военный владыка. Он в Гелиуме, но мои люди не находятся в дружественных отношениях с Гелиумом. Я никогда не могла понять, как он очутился здесь. И как же здесь оказался еще один с Джасума? Как ты пересек огромное расстояние, разделяющее планеты?
Я покачал головой.
— Не могу даже предположить, — сказал я.
— Джасум, должно быть, населен удивительными людьми, — сказала она.
Это был хороший комплимент.
— Так же как Барсум — прекрасными женщинами, — ответил я.
Ее взгляд скользнул по старому и сморщенному телу.
— Я видел тебя такой, какая ты была в действительности, — сказал я вежливо.
— Я с ненавистью думаю о своем лице, — сказала она. — Знаю, что оно отвратительное.
— Это не твое лицо. Помни об этом, когда смотришь на него, и не чувствуй себя плохо.
— И это достаточно плохо, — сказала она.
Я не ответил.
— Ничего, — сказала она. — Если бы я не имела душевной красоты, то я не была бы красивой, и безразлично, насколько совершенны черты моего лица. Но если я обладала красотой души, то она осталась у меня и сейчас. У меня могут быть прекрасные мысли, я могу совершать прекрасные дела и это, я думаю, и есть истинное, в конце концов, испытание красоты.
— Есть надежда, — добавил я шепотом.
— Надежда? Нет. Надежды нет. Для тебя это средство внушить мне, что я смогу через некоторое время вернуть потерянную личность. Ты сказал достаточно, чтобы убедить меня в полнейшей безнадежности любых надежд.
— Не будем говорить об этом, — сказал я. — Но мы можем думать об этом, много думать — о том, как найти способ осуществления этого. Конечно, если мы хотим этого достаточно сильно!
— Я не хочу надеяться, — сказала она. — Это означает для меня лишь потерянные надежды. Надеюсь, я всегда буду счастлива в несчастье!
Я распорядился о еде для нее, и после того, как это было принесено, я оставил ее одну, закрыв дверь ее комнаты, как проинструктировал старый хирург. Я нашел Рас Таваса в его офисе — маленькой комнате, соседствующей с очень большой, где находились десятка два клерков, разбиравших и классифицировавших донесения из различных частей огромной лаборатории. Он встал, когда я вошел.
— Пойдем со мной, Вад Варо, — сказал он. — Мы посмотрим на два дела в Л-42-Х, это те двое, о которых я говорил.
— Человек с половиной обезьяньего и обезьяна с половиной человеческого мозга?
Он кивнул головой и пошел впереди меня к пандусу, ведущему в подвалы под зданием. По мере того, как мы спускались, проходы и коридоры обнаруживали длительную консервацию. Полы были покрыты мельчайшей пылью, покоящейся с давних времен; крохотные радиевые лампы слабо освещали подземные глубины, и также были покрыты пылью. Мы проходили мимо дверей с обоих сторон коридора, каждая из которых была отмаркирована особым иероглифом. Некоторые проходы были крепко замурованы каменной кладкой. Какие ужасные тайны спрятаны там?