Обезьяна, внимательно слушавшая, сразу же шагнула вперед.
— О, пожалуйста, умоляю вас, — пробормотала она. — Не принуждайте меня снова лежать на этих ужасных полках. Я ведь помню день, когда был принесен сюда, надежно связанный, и хотя у меня нет воспоминаний о случившемся, и я могу только догадываться об облике собственной оболочки, и о том, что, судя по этим пыльным трупам, я пролежал здесь долго, прошу, чтобы вы позволили мне жить и вернули меня к товарищам или позволили служить в саду по мере моих возможностей и способностей в этом учреждении, которое я успел немного разглядеть в промежутке между пленением и моментом, когда меня принесли в эту лабораторию, связанного и беспомощного, и положили на одну из ваших холодных плит.
Рас Тавас сделал раздраженный жест.
— Вздор! — крикнул он. — Иди лучше туда, где будешь сохранен в интересах науки.
— Согласись с его просьбой, — обратился я к Рас Тавасу. — Я приму на себя всю ответственность на время, пока буду извлекать из него пользу, изучая, на что он способен.
— Делай, как приказано, — огрызнулся Рас Тавас, уходя из комнаты.
Я пожал плечами. Лучше было промолчать.
— Я вполне могу убить тебя и бежать, — проговорила в задумчивости обезьяна, — но ты хотел мне помочь. Я не могу убить того, кто относится ко мне по-дружески, тем не менее, тяжело думать еще об одной смерти. Сколько же я здесь лежал?
Я обратился к истории его тела, которая была принесена и укреплена над изголовьем стола.
— Двадцать лет, — сказал я ему.
— И все же, почему нет? — спросил он себя. — Этот человек убьет меня — почему я не могу убить его до этого?
— Это будет плохо для тебя, — сказал я, — потому что ты не сможешь отсюда убежать. Место, где ты находишься, очень глубоко под землей. Вместо бегства ты умрешь, и Рас Тавас будет, вероятно, думать о том, что не заслуживает внимания помнить о тебе, тогда как тот, кто сможет найти возможность помочь тебе несколько позже и кто намеревается сделать это, умрет от твоих рук, и окажется неспособным помочь тебе.
Я говорил тихим голосом ему на ухо, чтобы слуги не могли подслушать. Обезьяна слушала внимательно.
— Ты сделаешь, что говоришь? — спросила она.
— При первой представившейся возможности, — ответил я ей.
— Очень хорошо, — сказала она, — я подчиняюсь, веря тебе.
Через полчаса оба объекта были возвращены на свои полки.