).
Салима всегда была в хорошем настроении, и это сразу заметили на работе. Она работала в лаборатории пятнадцать лет, и коллеги уважали ее за ум и преданность делу. Но сейчас, отнюдь не растеряв профессиональных качеств, она стала более отзывчивой и внимательной к чувствам окружающих. Если раньше, по их словам, «она проводила большую часть времени сама с собой», то теперь она стала всеобщим любимцем и чуть ли не центром общественной жизни лаборатории.
Так же и дома – она перестала вести себя как Мария Кюри. Она уже не думала о работе и об уравнениях каждую секунду своей жизни, она начала ходить в кино и на вечеринки. И в ее жизни появилась новая любовь, новая страсть. Она, по ее собственному признанию, была лишь «смутно музыкальна», в детстве играла на пианино, но музыка никогда не занимала в ее жизни значительного места. А теперь все изменилось. В ней проснулась жажда – она хотела слушать музыку, посещать концерты, слушать классические произведения по радио и на CD. Она могла прийти в восторг или расплакаться при звуках музыки, тех самых звуках, которые раньше не вызвали бы у нее никаких эмоций. У нее появилось нечто вроде зависимости – она стала слушать радио по пути на работу. Коллеги, которым довелось оказаться рядом с ее машиной, говорили, что музыку она слушает на такой громкости, что ее слышно за четверть мили. Салима ездила в автомобиле с откидным верхом и «развлекала всю округу».
Тони Цикория и Салима пережили внезапную метаморфозу – из состояния равнодушия они совершили скачок к одержимости, к музыкальной жажде. Но кроме этого они пережили и более общие изменения личности – внезапный всплеск эмоциональности, как если бы эмоции, все виды эмоций, копившиеся в них годами, были вдруг выпущены на свободу. «После операции все было по-другому – я чувствовала себя так, словно родилась заново. И это изменило мои взгляды на жизнь, я стала ценить каждую секунду».
Способен ли человек обрести «чистую» музыкофилию, не пережив при этом изменений личности или поведения? В 2006 году такая ситуация была описана Рохрером, Смитом и Уорреном. Поразительная история женщины с трудноизлечимой эпилепсией височной доли. Ей было уже за шестьдесят, и после семи лет постоянных приступов, ее состояние удалось нормализовать благодаря антиконвульсивному препарату «Ламотриджин» (LTG). Перед тем, как начать курс лечения, Рохрер и его коллеги написали, что эта женщина
всегда была равнодушна к музыке, никогда не слушала ее ради удовольствия и никогда не посещала концертов. Семья ее, напротив, была очень музыкальна, муж играл на пианино, дочь – на скрипке… она же не проявляла совершенно никакого интереса к тайской музыке, которую много раз слышала на семейных и публичных мероприятиях, когда жила в Бангкоке; и, переехав в Соединенное Королевство, она не обнаружила в себе никакого желания слушать ни западную классику, ни поп-музыку. Наоборот, она обходила стороной те места, где могла услышать музыку, и испытывала особую неприязнь к некоторым музыкальным тембрам (например, она захлопывала дверь всякий раз, когда ее муж начинал играть на пианино, а хоровое пение вообще называла «раздражающим»).