Его музыка играет всегда, без остановок. «Она как будто бесконечна. И иногда мне приходится просто выключать ее».
И у него появилась новая цель: теперь он хотел не только победить окостеневшие пальцы и научиться играть Шопена, теперь он хотел большего – придать форму той музыке, что играла в его голове, выпустить ее на волю, записать ее в нотной тетради, и сыграть ее. «Это была тяжелая борьба, – сказал он, – я вставал в четыре утра и играл до тех пор, пока не наступало время идти на работу. И когда я возвращался, я сидел за пианино весь вечер. Моей жене это очень не нравилось. Я был одержим».
Через три месяца после удара молнии Цикория – спокойный семейный человек, почти равнодушный к музыке – был вдохновлен, даже захвачен музыкой настолько, что совершенно потерял интерес ко всему остальному. Ему казалось, что, возможно, он остался в живых не просто так, ему «сохранили» жизнь по какой-то особой причине. «Я думаю, – сказал он, – что единственная причина, почему я остался жив, это музыка». Я спросил его, был ли он религиозен до инцидента с молнией, и он ответил, что вырос в католической семье, но никогда особо не соблюдал религиозных обетов и ритуалов; и даже наоборот, придерживался некоторых «неортодоксальных» верований, например, верил в реинкарнацию.
Он сам, как ему казалось, пережил что-то вроде реинкарнации, и получил особый дар, и вернулся на землю с миссией, «придать форму» той музыке, что играет у него в голове, той музыке, которую он сам, отчасти метафорически, называет «музыкой небес». Она приходит к нему в виде «потока» нот, без пауз, без разрывов, и все, что требуется от него – записывать (когда он сказал это, я подумал о Кэдмоне, англо-саксонском поэте, жившем в 7 веке; Кэдмон был безграмотным пастухом и однажды во сне он получил дар, он обрел способность «создавать песни», и всю оставшуюся жизнь он посвятил тому, что славил Господа в гимнах и стихах).
Цикория продолжал учиться играть на пианино, чтобы иметь возможность создавать собственные композиции. Он купил учебники и вскоре понял, что ему нужен учитель. Он посещал концерты своих любимых исполнителей, но в родном городе у него не было друзей-музыкантов, и ни в каких музыкальных обществах он не состоял. Он гнался за музой в одиночку.
Я спросил, произошли ли в его жизни еще какие-нибудь изменения с тех пор, как в него попала молния – возможно, он полюбил еще и изобразительное искусство, или стал читать другие книги, или, может быть, изменилось его отношение к вере? Цикория признался, что стал очень религиозным с тех пор, как пережил клиническую смерть. Он читал все книги о людях, которых ударила молния, и о людях, имевших подобный «смертельный» опыт. И у него накопилась «целая библиотека Никола Тесла», собрание книг с описанием прекрасных и чудовищных свойств высокого напряжения. Он чувствовал, что иногда может видеть энергетическую «ауру» вокруг людей. До удара он ничего подобного не видел.