Василисе
Главное сокровище всякого детства — стеклянные шарики…
Что могло быть желаннее и недоступнее? Самая загадочная вещь с неясной историей, происхождением и назначением…
Их нельзя было купить, их всегда находили случайно, в самых разных местах, не связанных никакой закономерностью…
Ходили разные легенды, откуда берутся эти шарики, кто считал, что это — лунные камни; кто-то доказывал, что они падают на землю после салюта.
Мальчик из моего класса утверждал, что они являются частью особых машин…
Но что это за таинственные механизмы, частью которых они могли бы являться? И что за функция у этих механизмов?
Откуда и как они попадали в те канавки около школы и закутки за гаражами, где случайно всковырнув палочкой землю, вдруг, ахнув от счастья, ты нагибался, а затем, еще не веря, разжимал ладонь, где спокойно лежал волшебный прозрачно-зеленоватый стеклянный шарик…
* * *
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и довоплотится,
И вам приснится все, что видел я во сне.
(Арсений Тарковский.)
* * *
Только весной каждое дерево индивидуально, летом все они сливаются в единое лиственное царство.
* * *
«Человек снова переживает ушедшее, испытывает двойную радость пополам с грустью, без которой и радость была бы не так радостна, не так остра.
Но не грусть делает радость радостной, а то, что радость кратковременна и потому надо пережить ее глубоко и компенсировать глубиною мгновенность самого чувства. Грусть — своего рода задержка радости, и тем — ее продление: рад не только радостью, но и ожиданием или памятью об ушедшем.
Хорош и желанен праздник, но не меньше и воспоминание, сохранившееся в засохших праздничных цветах, аромате благовоний, отзвучавшем смехе и укромном шепоте. Детали усиливают память о былом, возвращают его. В известной степени ради них существовало событие: чтобы, оставшись после него, они помогли с не меньшей остротою пережить его опять, еще раз, а значит бессчетно, а значит — вырвать его из власти тлена…»
(В. Мильдон, «Бесконечность мгновения»)
Я летела самолетом в Амстердам.
Путешествие было долгим; и я смотрела в иллюминатор, радуясь той особой, известной с детства, радостью, которую испытываешь, когда достается место у окошка.
Мы уже были на приличной высоте: далеко внизу сквозь сизую дымку просвечивала земля, все остальное пространство было заполнено небом и величественными громадами башнеобразных облаков. Через некоторое время я, незаметно для себя, задремала…