— Я злая! — И для большего эффекта: — Я пропащая! — Потом побежала по набережной, к холму, мимо игровых площадок, к школе, где завтра другие девочки, любившие своих родителей и скучавшие по ним, жаждавшие встретиться с ними, выйти замуж за подходящих молодых людей, вернутся после каникул.
Директриса послала за Флорой.
— Садись, Флора. Я получила письмо от твоего отца. — („Он пишет так сухо и скучно. Я с большим трудом отвечаю на его письма. А моя мать еще хуже, все про какие-то вечера в клубе, про людей, которых я не знаю, она даже не понимает, что я в восторге от латыни, математики и мне интереснее узнать хоккейный счет, чем что-то еще“.) — Флора, ты меня слушаешь?
— Да.
— Невеселые новости.
— О?
— Страшноватые…
— ?
— Тут и тебе письмо.
— Спасибо. — Флора взяла письмо. („Марки хорошие, хотя Бланко, без сомнения, усмехнулся бы над короной Империи. Почему я зову его Бланко? Он Хьюберт“.) — Что… — казалось, директриса страдает. („Хорошая женщина, я всегда любила ее. Ну, любила, может слишком сильно, но она гораздо лучше других“.) — Что, мисс, — и она схватила отцовское письмо.
— Твою мать укусила бешеная собака. — Директриса подалась вперед, ее добрые близорукие глаза светились сочувствием. — Собака была бешеная, — она подчеркнула это слово, будто Флора совсем дурочка.
„Но я не дура, — подумала Флора, почувствовав, что в горле что-то сжалось, а кровь стучала в ушах. — Не дура“.
Она крепко вцепилась в письмо отца.
— Бедная собака, — прошептала она.
— Конечно, твоя мать поправится, — пообещала директриса, — я думаю, лечение ужасное, но…
— Уколы в живот, — Флора смотрела прямо на директрису. Было ли это то ужасное, что предсказала Таши? — Но это еще не то, чего не пожелаешь врагу! — закричала она. И потом: — Я должна извиниться, — сказала Флора, — за крик.
— Понятно, — кивнула директриса, гордившаяся тем, что наделена даром понимания, — я сочувствую тебе. — Но на самом деле она не понимала Флору, и от женщины исходило чувство самоудовлетворения и облегчения. Ну что там еще может быть? Нечего быть такой впечатлительной.
Управляющий войсками охраны аэропорта остановил пони рядом с Денисом.
— Как Вита?
Кобыла Дениса оттянула уши назад.
— Намного лучше. — Денис вздернул голову кобылы, она славилась тем, что кусалась. — Еще один укол, и все. Замечательный закат. — Он не хотел обсуждать состояние Виты. Это — вторжение в его личную жизнь.
— Но пыльно. А как Вита отнесется, если ее навестить? Она может принять? — Алек наблюдал за голубой полоской, пересекшей совершенно невероятный солнечный закат.