— Ужасной будет судьба темноволосых немцев, — Флора все еще глядела в окно.
— Разумеется. Так же как и французов, англичан, голландцев, бельгийцев. Даже генерал Лей, который, кстати, стал ярым сторонником нацистов, это заметил. Он перечислил множество темноволосых немцев и вспомнил про Феликса, представителя высших голландских кругов, он ведь брюнет. (Разве она не очень любила Феликса?) Господская раса, думает генерал, это несбыточная мечта, но поскольку фюрер антикоммунист, то он за него.
— О, — без всякого интереса в голосе протянула Флора. — Разве?
— Да, генерал до ужаса боится большевиков, коммунистической гнили в рабочем классе, очевидно, во время всеобщей забастовки в 1926 году он думал, что будет революция. Он тогда вооружился револьвером, отправляясь на север в Коппермолт.
— Я помню, — и Флора вспомнила мужчину из оружейной лавки в Сен-Мало и вздрогнула.
Откуда она знала? Ее профиль ни о чем ему не говорил.
— Антибольшевизм генерала так перевернул нутро дворецкого, что он оставил свое место и вступил в партию. Миссис Лей продолжает говорить, что Гейдж „такой хороший дворецкий“. Космо твердит: „В некоторых обстоятельствах это не мешает“, только иногда бьет по голове.
Флора засмеялась.
Хьюберт взглянул на нее с облегчением.
— Мы позавтракаем в том кафе, — сказал он. — Эта улица называется Каннабьер. Все марсельцы гуляют по ней. — Он велел таксисту остановиться.
Флора, сидя за столиком на тротуаре, пила обжигающий кофе, а Хьюберт с жадностью глотал яичницу-глазунью и рогалики, наблюдая, как постепенно с лица Флоры уходит бледность.
Набивая рот, он продолжал бессвязную болтовню, рассказывая ей, как они с Космо проводили время в Оксфорде, о путешествиях с Космо и друзьями по разным странам.
— Мы посылали тебе открытки. — Он говорил про лондонский театр, кино, концерты. Про комнату, которую делил с друзьями, пока не нашел отдельную и удобную, поскольку там он был независим. О том, что Космо избрал юриспруденцию, адвокатуру, что теперь он редко видит Мэбс и Таши, их нынешняя жизнь совсем не такая, как у него, что по работе ему пришлось встречаться с Нигелом и Генри. Может, она помнит, как Мэбс закатила сцену, разрывая помолвку? Сейчас она самая преданная жена. С тех пор как она заставила Нигела поменять портного, его ноги заметно удлинились. Все дело было в покрое брюк. Хьюберт признался, что очень благодарен судьбе, которая ему показала, что за будущее ждет его, если он останется работать в коммерческом банке. Может быть, это годится для Нигела или Генри, но только не для него. Он заметил, что Флора едва слушает его, она уже не так напряжена, но очень устала. Он не рассказал ей, что какой-то болван пытался завербовать его на секретную службу, чем сильно досадил ему. Он ушел с работы через четыре дня после того, как проводил ее в Тилбури, сел на поезд и поехал до Дувра.