– К «Анонимным алкоголикам» ходят те, кто раздавлен жизнью и не знает, чем себя занять, – говорил ей Джонни. – Поверь мне, я там бывал. Или почитай Джона Чивера. Он написал о них всю правду.
– Джон Чивер нынче много не пишет, – ответила Терри. – Думаю, тебе тоже известно почему.
Терри иногда могла уколоть его, сомневаться в этом не приходилось.
А три месяца тому назад она одарила его этой идеей, промелькнувшей в обычном разговоре, касающемся планов детей на будущее, ее планов и, само собой, его планов. Первые месяцы этого года Джонни убил на двести страниц исторического романа о Джее Гулде[18]. Наконец он понял, что у него получается (перепевы с Гора Видала), и выбросил все в корзину. Вернее, сварил. Крайне недовольный собой, Джонни положил дискеты в микроволновую печь и на десять минут включил ее на максимальный режим. Вонь пошла невообразимая, и в итоге пришлось выкидывать микроволновку.
Обо всем этом он и рассказал Терри. Закончив свое повествование, Джонни сел в кресло, прижал телефонную трубку к уху и закрыл глаза, ожидая ее очередного совета: правильно, не надо тебе иметь дела с «Анонимными алкоголиками», зато пора поискать хорошего психоаналитика.
Вместо этого Терри сказала, что ему следовало положить дискеты в кастрюльку из керамики или жаростойкого стекла и воспользоваться конвекционной печкой. Джонни знал, Терри шутит, к тому же шутит насчет него, но мысль о том, что она уважает принятое им решение и не видит в нем признаков отрыва от реальности, подействовала успокаивающе, опять же как холодная рука на разгоряченный лоб. Терри, конечно, его не одобряла, но он и не искал одобрения.
– Впрочем, откуда тебе знать, что и для чего нужно на кухне. – Вот тут он громко расхохотался. – И что ты теперь намерен делать, Джонни? Есть какие-нибудь мысли на этот счет?
– Ни одной.
– А может, тебе обратиться к документальной прозе? На какое-то время забыть о романе?
– Это же глупо, Терри. Ты знаешь, что документальных вещей я не пишу.
– Ничего такого я не знаю, – резко ответила она, мол, не дури мне голову. – За первые два года нашей совместной жизни ты написал с дюжину очерков. И опубликовал их. За хорошие деньги. В «Лайфе», «Харперсе», даже парочку в «Нью-Йоркере». Тебе-то забыть легко, не ты ходил по магазинам и оплачивал счета. А тогда твои гонорары пришлись как нельзя кстати.
– А-а. Очерки из так называемого цикла «Сердце Америки». Точно. Я не забыл их, Терри. Просто выбросил из памяти. Они даже не изданы отдельной книгой.
– Потому что ты не разрешил их издать, – уколола его Терри. – Поскольку, по твоему разумению, они не соответствовали тому бессмертному облику, какой должен остаться в памяти потомков.