Говоря все это, Зайкин тянул меня к столу, и надо признаться, что я сопротивлялся слабо.
— Налейте всем водки, — приказал Зайкин. — И давайте выпьем за моего старого друга Джерри. Джерри, ты помнишь мою старую мастерскую? Помнишь день моего рождения в 1979-м году?
— Толя, — сказал я, усаживаясь за стол. — Мне очень приятно видеть, что ты жив, здоров и процветаешь. Я также хорошо помню историю про последний гвоздь.
— О, я, я, яволь! — по-немецки закричал Зайкии. — Последний гвоздь в гроб социалистического режима!
Все вокруг загалдели и потянулись к нам чокаться.
Крис службу знала, а потому никак не отреагировала на мое появление. Я сам спросил ее по-английски, где ее муж.
— Он не поехал, — ответила Крис, — сославшись на кучу дел.
Она наклонилась ко мне и тихо сказала: "Ты в курсе, что приезжает босс?"
Я кивнул и спросил по-русски, обводя стол рукой:
— Это твои друзья, Крис?
— О, да, — с гордостью пояснила Крис. — Это все мои друзья. Художники, поэты, писатели и публицисты. Все они, как цветы на асфальте, выросли в последние годы большевистского режима и окрепли в борьбе с КГБ.
— О, — сказал я, — значит это железные бойцы. Толя, — обратился я к Зайкину. — Ты ветеран тайной войны!
— В натуре, — пьяно засмеялся Зайкин. — Именно мы пробили первую брешь в стене тоталитаризма и приняли на себя весь огонь. Правду я говорю, Джерри?
— Истинную правду, — согласился я.
Всех этих "нонконформистов" КГБ явно и в темную пыталась использовать против нас, навязывая нам свои примитивные игры. Но мы повернули эту игру в свое русло, сделав ее смертельной. Но, как говорится, пусть эти люди умрут со знанием выполненного долга. Чего стоят одни бульдозерные выставки! Никто уже не узнает, для чего они организовывались. Я лично никаких мемуаров писать не намерен, а Андропов уже на том свете.
— Вы американец? — спросил меня сидевший напротив бородач с умными, живыми глазами.
— Я папуас, — ответил я, чувствуя, что пьянею.
— Познакомься, — вмешалась Крис. — Это очень сейчас известный историк и публицист. Зовут его Яков. А фамилию мне никак не запомнить.
— Можно просто Яша, — улыбнулся бородач.
— А я просто Джерри, — представился я. — Очень люблю историков. Чуть сам им не стал, но никак не мог одолеть латынь.
— Зачем историку латынь? — удивился Яша.
— В самом деле — зачем? — согласился я. — Убедите в этом профессоров Йельского университета. Я вам буду очень благодарен.
Зайкин совсем опьянел. Двое каких-то почитателей потащили его в туалет, а оттуда на такси доставят домой. Все как в старые времена. Если ты нормальный человек, то ты никогда не станешь настоящим художником или поэтом. "И разведчиком", — подумал я. Наверное, поэтому все ЦРУ набито "маргиналами", с которыми с трудом управляются отставные адмиралы и подающие надежды политики.