— И что же? — поинтересовался Беркесов. — Передали?
— В собственные руки, — заявил я, — ровно сто долларов.
— Расписка у вас есть? — на лице Беркесова появилось выражение, свойственное каждому человеку, которому врут в глаза.
— Вы что, собираетесь мне компенсировать эти деньги? — полюбопытствовал я, не понимая причин его раздражения. Без всяких санкций я посещал и не такие объекты, как однокомнатная квартира на Ржевке.
— Так есть ли у вас расписка в том, что вы выплатили вознаграждение гражданке Руановой в сумме сто американских долларов? — не унимался полковник.
— Нет у меня расписки, — ответил я, тоже начиная влиться.
Если это и есть то самое "важное дело", ради которого Беркесов приказал доставить меня к нему, то я бы предпочел отправиться в консульство и поужинать. Я не ел с самого утра.
— На такие мелкие суммы у вас не принято брать расписки, полковник. Если она подаст на меня в суд, то я дам судье еще десять долларов, чтобы он не принял иск.
Беркесов покраснел и поиграл желваками, видимо, сдерживаясь. Затем он откинулся на спинку кресла и, как мне показалось, улыбнулся.
— Просто удивляюсь, — сказал он, — что вы с вашим опытом и возможностями позволяете себе такие проколы. Подобными методами на нашей территории работает только северо-корейская разведка. Этот метод так и называется "Чучхе". Что вы искали в квартире Руановой? Из-за чего стоило столь романтично исчезнуть из Эрмитажа? Кого вы надеялись там обнаружить? Койота?
Я чуть было не ответил утвердительно, что не только надеялся, но и обнаружил, но сдержался и спросил:
— Я все-таки совершенно не понимаю, полковник, что вы так разволновались? Ну, съездил я к Руановой. Мне нужно было задать ей несколько вопросов, которые я не успел задать в вашем присутствии, да и не хотел, если угодно. Все-таки она единственный человек, который видел Койота после того, как ваши доблестные подчиненные упустили его в подземном переходе.
Несколько мгновений Беркесов молча смотрел мне прямо в глаза. Взгляд этот он, наверное, отработал, когда был еще рядовым следователем и "раскалывал" бедных интеллигентов за чтение антисоветской литературы.
— К вашему сведению, — медленно произнося слова, отчеканил Беркесов, — Руанова находится в больнице с сердечным приступом, который у нее случился вечером того же дня, когда она приходила сюда. Вы, видимо, этого не знали, когда проникали в ее квартиру? Так спросили бы меня. Это было бы проще, чем выпрыгивать в окно эрмитажного туалета.
Я оторопел:
— Полно, полковник. Я еще не сошел с ума. Что за вздор вы несете? Я не "проникал" в квартиру Руановой. Я позвонил, и она мне открыла. Лично. И я с ней беседовал...