Виною, с моей точки зрения, является отсутствие сформулированной хотя бы в общих чертах русской национальной идеи. Национальной мечты, наконец. Скажем, даже в таком туманном виде, как у нас в США: "Страна равных и неограниченных возможностей". Ничего подобного Россия никогда сама о себе не говорила, а лозунги: "Православие, самодержавие и народность" плавно перетекли в ставшее всемирным анекдотом изобретение идеологического отдела ЦК КПСС: "Народ и партия едины". Церковь, потрясаемая расколами и сектантством, жестко пристегнутая к государственной политике, никак не могла выдать четкую формулу национальной идеи в стране, где веками одни православные продавали, меняли на собак, а то и просто истребляли других православных.
Поэтому любые попытки создания четкой национальной идеи всегда упирались в призыв "Бей жидов!", и дальше этого дело не шло. А параллельно шли военные катастрофы, бунты и революции, национальные катастрофы, грозящие перейти (а часто и переходящие) в мировые катаклизмы. Избегая ненужных подробностей, отмечу, что под вой "Бей жидов!" рухнула Российская империя, развалился СССР и ныне уже корежилась, трещала и грозила развалиться Россия.
Когда КПСС готовилась бежать со всеми своими манатками с политической сцены, то не нашла ничего лучшего, как для прикрытия своего отступления начать в погибающей стране новую антисемитскую кампанию. Сама КПСС до этого додумалась или ей это подсказали, но под ее патронажем возникли многочисленные группы исполнителей, ошибочно называемые обществом "Память", а в действительности объединенные на решении различных задач, казалось бы, не имеющих к евреям никакого отношения.
Главной же задачей было сорвать после крушения коммунистической идеологии даже попытку формулирования национальной идеи новой России, изначально скомпрометировать любое русское движение национального возрождения, еще более разъединить русский народ по чисто территориальному признаку и, естественно, обеспечить постоянную полноводность потоку еврейской эмиграции из страны.
На этой волне Ицхак Бен-Цви быстро превратился в деятеля почти международного масштаба. Его показывали по телевизору, интервью с ним печатали солидные газеты, он выступал на многочисленных митингах и симпозиумах, входил во всевозможные русские соборы и союзы, писал статьи, ходил в окружении свирепого вида телохранителей и, разумеется, давно переехал из Екатеринбурга в Москву, где шумно прославился, согнав однажды с трибуны очередного "симпозиума" и публично облаяв самого вице-президента Руцкого.