— Вы прямо многостаночник, как Паша Ангелина, товарищ майор, — пошутил дежурный по тюрьме.
Паша Ангелина была трактористкой, а не многостаночницей, но я возражать не стал, а в тон ему ответил, что время такое — приходится быть Пашей Ангелиной.
Опять же по закону я не имел права допрашивать сегодня отца Гудко. Положено было иметь предписание на допрос, а предписание было на одного Бондаренко. Но на такие мелочи никто, естественно, внимания не обращал. Раз нужно сотруднику кого-то допросить, то хоть среди ночи поднимут, хотя ночные допросы строжайше запрещены специальным постановлением Президиума Верховного Совета СССР. КГБ сам знает, что ему делать и когда!
Привода Гудко пришлось ждать утомительно долго. В корпусе шел обед, а в армии и в тюрьме это священное мероприятие, которое прервать в мирное время не может ничто.
Он вошел — высокий, грузный, заросший густой бородой с проседью, и осенил меня крестом.
Я поморщился:
— Не паясничайте, Николай Дмитриевич. Присядьте. Будем беседовать дальше.
— Чего беседовать-то, Василий Викторович, — взъерепенился поп. — Я ж вам говорил, что не возьму такого греха на душу, прости Господи. На всю страну себя позорить, что я на ЦРУ работал. Выходит, я слово Божье народу нес не по своему желанию, а евреи мне это приказывали...
— Какие евреи? — не понял я.
— Эти — из ЦРУ. Сионисты, то есть, — отец Гудко перекрестился.
— ЦРУ — это американцы, а не евреи, — уточнил я, начиная злиться.
— А мне все едино, — сказал поп, — что американцы, что евреи. Одно слово — нехристи, спаси Господи!
— Прекратите, Николай Дмитриевич, — попросил я, — не теряйте лица. Вы достаточно образованный человек, чтобы разбираться в таких простых вопросах. Среди конфискованных у вас книг был даже труд белогвардейца Флоренского о прекрасной математической модели философии христианства с вашими пометками. А вы строите из себя какого-то схимника юродивого. И хотите, чтобы я вам поверил. Не хотите выступать по телевидению — дело ваше. Проведем вас по 2-й части 70-й статьи. Получите 10 лет лагерей и 5 — ссылки. Сразу в рай попадете как мученик за веру. А если учитывать новые обстоятельства, которые открываются в вашем деле, то как бы вам и по 64-й не загреметь лет на 15, если не хуже.
— Что за обстоятельства такие? — испуганно спросил священник.
— Бондаренко Сергей — знали такого?
— Не, Василий Викторович, первый раз слышу от вас, — по его лицу было видно, что он говорит правду.
— А кто к вам в Дуброво на серых "Жигулях" приезжал?
— На серых "Жигулях"? — переспросил Гудко. — Миша приезжал. Миша Еремеев.