И внезапно началось движение: по утрамбованной земле застучали сапоги, раздался глухой удар, и затем свет, восхитительный красно-золотой свет, хлынул внутрь – это Джейми откинул створку люка, который закрывал вход в эту спасительную могилу, и отрывисто сказал, сев на ступеньку:
– Ничего страшного. Никому не придет в голову заглянуть сюда, а если и заглянут, то ничего не увидят.
Ева смотрела вверх, на вход, наполненный светом, на темный силуэт на переднем плане и думала, как Джейми догадался о том, что ей необходимо. Глядя на заходящее солнце, она вдыхала в себя все, что позволяло ей чувствовать себя живой.
Джейми выглянул наружу и, повернувшись, объявил:
– Они прошли.
– Роджер, – поднимаясь, тихо сказала Ева, – опусти капюшон и притворись больным.
Роджер удивленно взглянул на нее, но через секунду сделал то, что она велела, – почти так же быстро, как Джейми поднимался на верхушку холма. Для нее это будет уроком. Если они продолжат путь вместе, Гог может стать таким же безжалостным и потерянным, как Джейми.
– Джейми, Рай, вы тоже опустите капюшоны, натяните перчатки и держитесь подветренной стороны дороги, – резко распорядилась Ева.
Заскрипев кожаными доспехами, Джейми повернулся и в недоумении посмотрел на Рая.
– А вы, – продолжила Ева, взглянув на Джейми, – на этот раз будете держать свой великолепный рот закрытым, а волчьи глаза – опущенными.
– Мой – что? – Джейми провел рукой вниз по стене.
– Ваше все.
Ева отвернулась, Рай ухмыльнулся, Гог тихо усмехнулся, и это помогло преодолеть напряжение, пока, опустив на лица капюшоны, они ждали, чтобы отправиться к парому.
Дождавшись, когда следующая группа солдат, звеня железом и сталью, выгрузится с парома, они тронулись в путь. Ева чувствовала, как у нее под ногами дрожит земля, а также в дюйме позади себя ощущала сильное тело Джейми, догадывалась, как пристально он оценивает каждого проходящего мимо, и точно знала, что первый же, кто решится напасть, будет мертв еще до того, как попытается.
Пугало то, что их были сотни.
Как только прошел последний воин, все четверо быстро направились по изрытой колеями дороге к реке. Высокий хмурый паромщик с удивлением смотрел на приближающуюся группу в капюшонах, а с берега за ними наблюдал сержант с мрачным лицом и огромным животом, младший чин, носивший отличительные цвета Роберта Фицуолтера.
Ева шагнула вперед.
– Ничего не выйдет. Возвращайтесь обратно, – сказал сержант, даже не дав ей открыть рот, и повернулся к паромщику: – Отчаливайте.
Тот уже опустил было шест в воду, когда Ева, поймав его взгляд, чуть подняла палец. Это не было приказанием или запрещающим жестом, но он замер.