– Но как пятнадцатилетний подросток мог напомнить ему о пятилетнем мальчике?
– Ты не знаешь Малдена. – Ева не отрываясь смотрела в огонь. – Он похож на капкан для хищника – сплошь шипы и железо. Он будто чувствует, где можно поживиться.
Сквозь молодую листву пролетел ночной ветерок, словно погладив их нежной рукой, и они умиротворяюще зашелестели; костер затрещал, и ярко вспыхнувшее пламя осветило большую темную фигуру Джейми.
– Понимаешь теперь, какой хороший и добрый Роджер? – проговорила Ева дрожащим голосом.
– Понимаю. – Джейми продолжил медленно ворошить костер. – Ты его хорошо воспитала, вырастила достойным и храбрым, а главное – не дала пропасть.
– А если ты отдашь его королю, какой тогда смысл в его добрых качествах?
Костер шипел и гудел, а Джейми молча смотрел на нее.
– Ты даже не понимаешь, как просто его погубить. Ведь он сейчас как травинка – его просто растопчут, – в отчаянии едва ли не выкрикнула Ева.
Джейми ничего не сказал, и она продолжила:
– И тем не менее ты сделаешь то, что собираешься, верно? И скажешь, что у тебя нет выбора, что ты связан клятвами и обещаниями и что это вынуждает тебя совершать ужасные поступки.
К его чести, он не отвел взгляд.
– Но, Джейми, как ты можешь? Неужели не понимаешь… – Ее голос замер.
Он понимал. Этот легендарный, непобедимый воин, что сидел сейчас у костра скрестив ноги, со сверкающим мечом, суровым взглядом и уверенными руками, совершенно не сомневался в собственной правоте. И все же, все же…
Он опустил взгляд к костру.
– Ева, ты знаешь, в каком состоянии находится королевство?
– Оно умирает.
– Нет. Оно взрывается, разлетается на части и долго не просуществует.
– И это дает право некоторым совершать ужасные поступки?
– В своем безумии они способны посадить на трон куда более страшного злодея.
– Куда уж хуже! – возразила Ева и зажала рот тыльной стороной ладони, понимая, что высказалась слишком уж эмоционально.
– К сожалению, всегда существует что-то худшее, – с горькой улыбкой возразил Джейми.
Сердце висит над пропастью и, как вздернутая жертва, раскачивается на всех ветрах мира, расплачиваясь за то, что сделано, и за то, что могло быть сделано. Иногда, в короткие передышки этого страшного качания, возникает безнадежный вопрос: «Как все дошло до этого?» Выдаются и спокойные дни, когда можно ни на что не обращать внимания или еще ничего не сделано и можно забыть, что было.
Существуют его, Джейми, дни: ураганные дни, когда самые сильные ветры кажутся просто слабым бризом по сравнению со сметающей все на своем пути силой потерянной, мятущейся души.