– Здесь нет.
От легкого порыва ветра, налетевшего на их костерок, угли вспыхнули ярко-оранжевым и красным.
– Значит, нам с Роджером не придется взывать друг к другу через холмы.
Он кивнул, а она протянула руку и, указав на свою ладонь, сказала:
– Гог.
Он невольно повторил ее движения, а она перевернула руку и коснулась ее тыльной стороны:
– Ева.
Джейми поразило, какие тонкие у нее кости, когда она прятала кисти под рукавами темно-синей блузки, и насколько эротичны разрисованные извивающимися линиями ногти.
Сами собой ее руки сжались в кулаки.
– Так вы поэтому покинули Англию – оберегали Роджера. – Он помолчал. – Но ведь вы знаете, что не сможете всегда обеспечивать ему такую безопасность.
Затрещав, костер выбросил в холодный воздух фонтан крошечных оранжевых искр.
– Это, рыцарь Джейми, я знаю очень хорошо. Именно поэтому мы должны были бежать. Король Иоанн очень честолюбивый рыбак, и у него весьма обширная сеть, верно? Туда попадают все, кого он боится, даже если ему никто не угрожает.
– Не говоря уже о тех, кто представляет хоть малейшую опасность.
– Это правда, – кивнула она. – Он не разбирается, кто прав, а кто виноват.
– Да, верно. – Огромное, весьма спорное преуменьшение.
– И его легко прогневить.
– Как прогневили ваши родители?
– Моя мать. – Она смотрела не на него, а куда-то поверх его плеча с легкой странной улыбкой.
«Моя мать», а не «наша мать», – про себя отметил Джейми.
Костер прогорел, остались лишь раскаленные оранжевые угли; налетавшие порывы ветра раздували их, и яркое красно-оранжевое свечение волнами перекатывалось от одной стороны костра до другой как огненное море – или как шерсть ее волка.
– И?… – мягко подтолкнул ее Джейми, по-прежнему сконцентрированный на своей задаче, потому что только так можно выудить правду из выдумок.
– И поэтому мы с Роджером покинули Англию, – наконец ответила Ева.
– Из-за вашей матери?
Она кивнула, а он мягко переспросил:
– Это правда?
Они смотрели друг на друга, и ему становилось плохо от нагромождения всей этой жалкой лжи. Было совершенно очевидно, что ее не заботит, верит ли он ей. Имело значение лишь то, чтобы никто никогда не узнал правду.
– Вы обречены, Ева, если думаете, что я вам поверю.
Они в упор смотрели друг на друга.
– Так и было, – повторила она упрямо. Это звучало вполне правдоподобно и, похоже, действительно было правдой – просто не всей.
– И?… – произнес он с нажимом. Они были детьми, и кто-то должен был их сопровождать?
Пока она молча смотрела ему в глаза, подбородок ее мелко дрожал, и это открыло ему больше, чем все слова, что были сказаны ею. В этом нежном дрожащем подбородке Джейми слышал тысячу слов, готовых броситься в колодец, который выкопало его настойчивое «И?». Она отвечала ему без слов, и ее молчание откровенно кричало о том страшном, что было и чего больше никогда не должно быть.