Пенелопа расслабила руки. Она все еще помнила, какое испытала потрясение от последующих событий.
– Как-то утром я спустилась по лестнице и нашла мужа в столовой. Он жадно ел кеджери. Я смотрела на него с открытым от удивления ртом, а он как ни в чем не бывало улыбался. Затем встал из-за стола, подошел ко мне и нежно пощекотал под подбородком – так он делал раньше, когда все было хорошо. А после крепко поцеловал меня, с любовью, словно за последние дни ничего ужасного не происходило. – Пенелопа закрыла глаза. – Теперь он стал прежним, тем, за кого я вышла замуж.
Она поморгала, но не смогла скрыть слез.
– Я была так рада, что он вернулся, – сказала она, слегка помотав головой. – Мою радость не передать словами. Я умоляла его обратиться к врачу, но он не воспринимал всерьез мои опасения. Он сказал, что просто перетрудился, и пообещал впредь внимательнее относиться к своему здоровью. Я же поклялась себе быть к нему более отзывчивой, стать лучшей женой и не обделять необходимой заботой.
Пенелопа выпрямилась, сжав руки в кулаки.
– Но ничего не вышло. Несколько недель затишья – и однажды грянул гром. Проснувшись ночью, я заметила, что Майкла нет в постели. Разумеется, я нашла его в мастерской. Он сказал, что его разбудила гроза и после ему не удалось заснуть. Майкл отправился со мной в спальню и пообещал, что все будет хорошо. Но с той ночи я насторожилась и стала внимательно наблюдать за ним. И вот что поняла: постепенно, день за днем, он менялся. Очень медленно, но я уже догадывалась, к чему все идет, и была на грани отчаяния. Я так переживала – каждый день все сильнее, – что не удержалась и поделилась с Майклом своими опасениями. Но он их просто проигнорировал. А наши друзья и семья по-прежнему ничего не подозревали.
Габриэль кивнул, вспоминая те времена.
– Я не замечал в нем ничего такого…
– Зато замечала я. Я предъявляла ему тревожные симптомы, но он всему находил объяснение. Мы начали часто ссориться, но он не уступал, не желал воспринимать всерьез мои мольбы обратиться за помощью к врачам. – Пенелопа горько усмехнулась. – Я стала подозрительной и сварливой. Но только лишь от собственной беспомощности и растерянности… Я не знала, как мне быть: продолжать бороться за мужа или пустить все на волю случая. Но что бы я ни решила, его приступ неминуемо бы пришел.
Она тряхнула головой, чтобы прогнать чувство разочарования, даже спустя два года ощущающееся столь явно.
– Такая жизнь ужасна: знать, что бесконечно идешь по обрыву и не видишь, где начинается пропасть. Я была уверена, что бездна где-то рядом, и если я сделаю неверный шаг, то упаду и разобьюсь насмерть. Со временем я начала передвигаться по дому едва ли не на цыпочках. Так продолжалось несколько месяцев.