– Чтобы подготовить к противостоянию с самым большим чудовищем нашего века.
– Вы сохранили Гарри жизнь, чтобы он мог умереть в нужный момент?
Пусть Северус ненавидит. Пусть чувствует себя обманутым. Ненависть придает сил. Если бы он, Альбус Дамблдор мог ненавидеть, может быть, ему не было бы так страшно?
Но кого ненавидеть? Волдеморта? Самого себя?
– Чему ты удивляешься, Северус? – спрашивает он.
Альбус намеренно старается казаться отстраненным. Зачем добавлять тяжести любимому ученику? Своему соратнику? Ведь и без того ноша тяжела.
– Сколько мужчин и женщин умерли у тебя на глазах, Север?
– В последнее время только те, кого мне не удалось спасти, – с несвойственной ему горячностью произносит Снейп. – Вы меня использовали.
Альбус хотел, чтобы Северус злился, но почему его слова так больно ранят?
– Я шпионил для вас, лгал ради вас. Подверг себя смертельной опасности. Сделал всё, чтобы защитить сына Лили Поттер. А теперь вы говорите, что выращивали его, как свинью на убой!
– Очень трогательно, Северус, – серьёзно сказал Дамблдор. – Ты уже привык заботиться о мальчике?
– О нём?!– закричал Снейп. – Экспекто Патронум!
Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань. Она приземлилась на пол кабинета, один раз пробежалась по нему и выпрыгнула в окно.
Дамблдор смотрел, как она улетала, и когда её серебристое сияние исчезло, повернулся к Снейпу.
Глаза старика были полны слёз:
– Даже после всего, что случилось…?
– Всегда, – отрезал Снейп.
***
Ночь выдалась жаркой. Немудрено, ведь сейчас июль. Верхушка лета.
Пятнадцать лет! Долгие пятнадцать лет пролетели, словно секунда.
Альбус потянулся, извлекая из стола зеркало в овальной раме. То было непростое зеркало, как и всё в этой комнате. Магическая поверхность словно впитывала в себя образы тех, кто когда-то в него гляделся, пусть даже и мимоходом.
Впитывал для того, чтобы являть образ случайным любопытным взорам.
Лили Эванс предстала перед глазами старого директора Хогвартса такой, какой она была много–много лет назад.
Девушка обернулась. Взметнулись длинные густые волосы. Вовсе не алые и не огненно–рыжие, как их любят описывать многочисленные летописцы. Волосы Эванс были цвета опавшей листвы, её можно было бы назвать блондинкой. Огонь не так уж сильно пылал на хорошенькой головке – червленое золото, вот на что походили шелковистые пряди. Овальное лицо с довольно крупными, правильными чертами. Высокий лоб, нежные скулы, большие выразительные глаза; прозрачно, а не ярко–зелёные, как у её сына. Длинные пушистые ресницы; густые брови; живая, яркая, полная огня и лукавства улыбка.