(Тагор).
И думаю, и не могу придумать – куда пойти? Не в силах я пожертвовать жизнью этой (будущей) зимы бестолковому стучанью на (пишущей) машинке! Не могу! Всё возмущается во мне…
Теперь меня страшно занимает «школьный вопрос». Почитать бы что-то по этому поводу! О школах Америки, в Германии – как будто есть такие интересные школы, ушедшие от шаблона…387
Вчера (22 июля) в газете сообщение: восьмимесячные курсы по дошкольному воспитанию предполагаются388. Охотно бы поступила…
Марусина (Бровкиной) свадьба была в пятницу (20 июля). Венчались в гимназии. Я с большим интересом и каким-то особенным (трудно определимым) еще чувством простояла. Они оба как-то особенно просто и хорошо, с глубокой серьезностью отнеслись к этому событию и обряду (венчания). Да, мы еще слишком верующие, и обручения и венчания для нас – Таинства, в которые мы проникаем сердцем – с серьезностью и искренностью…
26 июля, четверг
Сегодня в ночь стало страшно холодно – для середины июля. Моя сиреневая кофточка – для теплой погоды незаменима. Следствие – полная потеря голоса…
День – холодный, сырой, ветряный. Иссиня-лиловые и дымно-серые тучи нависли низко. Только к вечеру, перед закатом, ярко проглянул луч. Живым цветом солнца окрасился угол нелепого верха «Прогресса», изжелта зазеленели вершины тополей…
У меня ощущение осени – холодной, непостоянной. То – с яркими, свежими и солнечными днями, то – с дивными звездными теплыми вечерами, когда до полночи можно просидеть на открытом окне, глядя в тишину притаившихся густолиственных тополей, дыша влагой и ароматом табака, левкоев…
Впечатление осени, когда приехал из деревни и ждешь – коротаешь нетерпеливо последние дни перед учением. Голова жаждет работы, а ее еще нет. И хочется…
Пятница, 27 июля
«Никто не может быть настолько низок и ничтожен, чтобы не иметь права на твою любовь и твою честность…» (Трёльс Лунд Ф. Небо и мировоззрение в круговороте времени. – Стоики)389.
Пришла с телеграфа – и даже не вымыла рук. Странно. Вспомнила об этом только после обеда…
– Отчего у вас болезненный вид? – спросил меня Демьян Иванович (Кулиш), когда я, поджидая Марию Раймундовну, спрашивала его о том, рано ли принести ему письмо, если надумаю отправить с ним в Петроград.
– Нездоровится, – ответила я.
Я была очень мало занята думами о своем виде. Гораздо больнее отозвалось на мне приключение в телеграфе. Ощепков сегодня изволил сделать низость. Застал Ларису Васильевну – за разговором по (служебному телефонному) аппарату (что запрещается) – и из мести (когда-то что-то она ему досадила) сказал Алпатову. (Это – комиссар.) А тот велел списать разговор и затаксировать, то есть взыскать стоимость разговора – как бы за частную депешу – в тройном размере. Это – нехорошо. Не по-товарищески…