Они как-то хорошо, особенно хорошо любят друг друга. В их любви есть братская ласка и свежесть. А у него в душе много мягкости и задушевности отношений. За Марусей-то я это давно знаю. И у обоих за другого сердце болит. Подойдет к ней (Аркадий), погладит по голове, по щеке, прижмет к груди – и смотрит печально:
– Она уж сегодня поплакала немножко…
– Нет, что ж плакать?.. Не плакала, а горько было – не скрываю… «Немножко»!.. Молчит Маруся, а сама его за рукав держит…
Я бы хотела, чтобы меня так любили и я умела бы любить так, как любят друг друга Маруся с Аркадием Федоровичем…
Как это хорошо!.. Они-то хорошие – вот в чем дело!..
Я снова способна заниматься, то есть читать «Семейный университет» – и пр. Начала сегодня, но после такого продолжительного промежутка смогла прочесть только две страницы. И то!..
Я очень переменилась за это время. Очень сухо отношусь ко всему и всем… ...Фу, как палят! Вот уж пятый выстрел – и сейчас значительно ближе, чем все прежние. Пушечный. Ну, знаю: теперь – ружейные залпы, пулемет слышала на вокзале, теперь вспомнила и Петроградскую пушку (в Петропавловской крепости), окликающую полдень… ...Сижу в палисаднике – чувствую аромат левкоев, резеды и душистого горошка, дышу дыханием влажной, разогретой жарким солнышком земли… ...Ну, поиграли – да и будет! Чего еще нервных людей пугать?! (А сама – хоть бы чуточку испугалась!..) …Повторяю иногда:
Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды!
Благословляю я свободу
А свободы-то и нет… Всё на службу – бессмысленную, мертвую – надо!..
…А все-таки: как полон воздух жизнью и тысячами голосов! Только на мгновенье забудь суматоху и нелепость человеческой повседневности – и оздоровляющие голоса природы услышишь, свежим воздухом живительным вздохнешь!..
Так вот: «Сердцу – другая дорога». Попробую ею пойти. Одиноко и – посмелей! Попытка – не пытка, а пораженье потерпишь – что ж? Не беда – пробуй снова и снова! Да поменьше живи для себя! Тогда и не будет невозвратимых, горючих утрат…
23 июля, понедельник
«Увы! В день, когда цвел лотос, мои мысли блуждали где-то далеко, и я не знал о том.
Моя корзина осталась пуста, и цветок остался незамеченным.
Лишь иногда грусть охватывала меня, и я пробуждался от моей дремы и чувствовал сладкий след какого-то благоухания в южном ветре…
Эта едва уловимая сладость томила мое сердце желаниями, и мне казалось, что это было жаркое дыхание лета, ищущего себе воплощения.
Я не знал тогда, что оно было так близко, что было во мне, и что эта совершенная сладость расцвела в глубине моего собственного сердца»