— Все в порядке? — спрашиваю я Нейта, пока мы идем.
— Да, — глухо бормочет он.
Я не хочу давить на него — я не знаю его достаточно хорошо, чтобы доставать его своими расспросами.
— Хорошо, — шепчу я, и он тяжело вздыхает, будто что-то ему мешает говорить, а затем произносит:
— Она была в отключке, пьяна.
Я смотрю на него, не оборачиваясь к нему, боковым взглядом.
— Твоя жена?
— Да, Мейси была на кухне, около раковины мыла посуду. У нее в руке был нож, Эйвери. Чертов нож. Она, моя малышка, пыталась приготовить мне ужин, потому что ее мать была мертвецки пьяна.
О боже мой. Мое сердце пронзает укол боли. Я даже не могу представить, как должно быть он испугался за дочь.
— Мне так жаль, — говорю я, не зная, что еще мне добавить по поводу сказанного.
— Она пьет в последнее время. Я чувствую себя так, будто это моя вина.
— Почему ты так считаешь? — спрашиваю я, внимательно смотря за Мейси.
— Меня часто нет дома. Она всегда сама, всегда занята Мейси, не отдыхает. Может, это я подталкиваю ее к этому всему: алкоголю и одиночеству?
Я обдумываю свой ответ, как бы ему это сказать, не желая оскорбить его жену, но помочь и успокоить его.
— Ты содержишь и обеспечиваешь вашу семью. Я даже не говорю о том, насколько это непросто и опасно то, чем ты занимаешься для их благополучия. Я не твоя жена и не живу с тобой, но смотри, как я вижу эту ситуацию... Когда вы решаете завести ребенка, вы должны понимать, что все изменится. Это же дети, они подразумевают все это: некие трудности и ограничения, ответственность, терпение… Может, ей стоит поискать няню на пару дней в неделю? Может это поможет ей справиться со всем этим?
— Может быть, — он качает головой. — Я не знаю этого. Она, кажется, не сможет сама с этим справиться, и я не могу ей ничем помочь, но, все-таки вдруг, это все же моя вина, что она находится в таком состоянии.
— Ты говорил с ней об этом?
— Нет, — говорит он, напряженно потирая свой лоб. — Мы закончили наш разговор скандалом, если это можно так назвать. Я был так зол на нее, так взбешён. Я выскочил из дома с Мейси, не теряя ни минуты.
— Наверное, это было лучшим решением в той ситуации, — мягко говорю я.— Это даст тебе немного времени, чтобы успокоиться и прийти в себя.
— Это очень трудно, Танцовщица. Я поднял на нее руку, и это было достаточно грубо.
Я тяжело сглатываю, будто у меня ком в горле, и останавливаюсь, поворачиваясь к нему.
— Ты причинил ей вред?
— Нет, но…
Я беру его за руку, ощущая мозолистую и грубую кожу его ладоней под моими пальцами.
— Тогда ты не можешь себя винить. Ты ошибся, да, но ты же ушел и остановил это. Если ты и дальше будешь себя винить, ты не сможешь найти причину этой проблемы и не сможешь ее решить.