В момент, когда «викинг» и Надзиратель схватились вновь, я нажал на курок. Возможно, из пистолета палить гораздо проще, чем из карабина. Да только ни я, ни, как видно, Матвей Богомолов, должными навыками обращения с огнестрельным оружием не обладали. Пуля едва попала в ногу долговязому бородачу. И не убила, конечно же. Но и ее хватило для того, чтобы Надзиратель взвыл от боли… а противник его получил преимущество.
Рывком «викинг» опрокинул Надзирателя на пол… вернее, повалились они вместе. Теперь, как мне казалось, промахнуться было бы трудно. Я нацелил пистолет прямо в бородатую голову, прямо в это лицо, мерзкое, как блевотина, нажал на курок… но пистолет ответил лишь сухим щелчком. Использованный мной патрон в обойме оказался единственным. И мне не требовалось семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кому оный предназначался.
Пришлось хорошенько так, от души, пнуть Надзирателя под ребра. И еще разок — тот согнулся в три погибели, сжимаясь от боли. В то время как Эдна, прошмыгнув мимо меня в палату с открытой дверью, обнаружила там Аль-Хашима.
— Скорее! — выкрикнула она, — старик, мы пришли тебя освободить!
— О, добрая юница, — донесся до меня знакомый голос, — да прольются все ручьи под твои благородные ступни.
Сам старик-алхимик, кстати, в этом мире почти не изменился. Разве что борода стала покороче. К облегчению своему я видел, как он медленной старческой поступью выходит в коридор.
В спешке, чуть ли не волоком, Эдна потащила освобожденного старика к лифту.
— У, а не такой уж ты сильный, Надзиратель за душами, — еще презрительно бросила она, проходя мимо распростертого на полу нашего врага и вцепившегося в него мертвой хваткой вконец обезумевшего, окровавленного «викинга».
Поборов искушение еще раз врезать Надзирателю, я поспешил следом.
А когда уже в вестибюле, в компании Аль-Хашима и отведшего от медсестры карабин Вилланда-Ливнева, мы подходили к дверям на выход, тетка за стойкой регистратуры завизжала вновь.
— На этот раз я ни при чем, — зачем-то виновато и смущенно молвил Вилланд… вернее, его отражение.
Да никто его, собственно, и не обвинял. Потому что причина новых треволнений медсестры стала ясна, стоило нам посмотреть в сторону лестницы. Преодолев последние ее ступеньки через вестибюль полз Надзиратель. Именно полз, а не шел. Полз на руках, волоча за собой подстреленную ногу. В этом существе, окровавленном и каком-то измятом, изорванном, уже трудно было узнать человека.
Медсестра визжала и зачем-то пятилась к стене за стойкой. Туда, где стояли стеллажи с бумажными медицинскими картами, упорно не желающими умирать даже в компьютерный век. Но страхи этой женщины были напрасны — направлялся-то ползучий человекоподобный гад в нашу сторону.