Каждое племя, группа тесно связанных родов, ощущает себя как бы центром мира. Европейские исследователи на многоплеменной Новой Гвинее столкнулись с любопытным фактом: папуасы никак не могли понять одного вполне, кажется, естественного вопроса: к какому племени ты принадлежишь, как называется твое племя? Еще соседнее племя они могли порой как-то назвать, но собственное племя особого самоназвания, имени попросту не имело. Члены родного племени — «мы», и только.
В результате почти все племена Новой Гвинеи получили свои нынешние имена от белых.
Ситуация с отсутствием у племени самоназвания довольно частая, — правда, не повсеместная. Австралийские племена имели собственные названия, хотя по уровню исторического развития довольно сильно отставали от папуасов Новой Гвинеи: австралийцы были еще только охотниками и собирателями, а во многих районах Новой Гвинеи уже занимались земледелием, а то и разводили свиней. Этнограф Б. Оля полагает даже, что отказ от самоназвания у некоторых племен Африки сознателен, что это — намеренное подчеркивание собственной особости, того, что именно данное племя — центр мира.
А когда уж начинают те или другие народы себя называть, то имена эти часто поразительно однообразны по смыслу, хотя и звучат совсем, кажется, по-разному. «Немец» — «дейч», а это «дейч» когда-то произошло от древнего слова, означавшего «люди», «народ». По-монгольски «хун» — «человек». А кто не слышал о грозных гуннах — хуннах! И индейцы навахо сами себя зовут тоже «народ», только на их языке это звучит иначе — «дене». «Тюрк» происходит от слова, означавшего на тюркском языке «человек», «нивх» — «человек» на нивхском языке, а «ненэць» — тоже «человек», только по-ненецки. Впрочем, часть ненцев называла себя еще и «точнее»: «неняй ненэць» — «настоящий человек». Так же поступала часть чукчей, взявшая себе имя «лыгьоравэтлян», что значило «настоящий человек».
Когда перед словом, означающим «человек», появляется определение, хотя бы «настоящий», а особенно когда «человек» или «муж» становятся только частью слова, обозначающего племя, — это свидетельство большого шага вперед в осознании людьми своего места в мире. Они дают нам знать уже именем племени, что признали другие племена тоже частью общего человеческого рода. Только они «настоящие» люди, а те — нет.
Однако порой стена между своими «настоящими» людьми и чужим «ненастоящим» человеком очень легко рушилась. Специальные обряды были разработаны для того, чтобы принять в род и племя чужестранца, даже если он враг, попавший в плен. И с момента совершения таких обрядов никто уже не сомневается, что новый член племени — кровный родственник остальных, потомок общих реальных и мифических предков.