Они спустились вниз и вышли в сад. Здесь их поджидал новый сюрприз. Двое милиционеров волокли от ворот мужика с заломленными за спину руками. Тот пытался сопротивляться и крыл отборным матом своих конвоиров.
- Отпустите его! - приказал Трифонов.
Задержанного освободили.
- Кто такой?
Мужчина выпрямился, выругался и взглянул на следователя.
- Живу я здесь! Понял? Матвей Акимович Солодов, собственной персоной. Возвращаюсь домой, а тут менты хватают. Совсем оборзели!
- Когда ушли из дома?
- Часа два назад.
- И где вас носило?
Солодов задрал телогрейку и вытащил из-за брючного ремня бутылку с мутной жидкостью.
- В Рублево за самогонкой ходил. Запрещено?
- К кому?
- Шутишь, начальник? Я не стукач.
- Два часа назад здесь милиция была. Как же ты смог выйти незамеченным?
- У меня своя калитка есть. Мне не резон в обход ходить.
- А обратно через ворота решил пройти. В обход. Бутыль брюхо не жгла?
Садовник промолчал.
- Ладно, калитку ты нам позже покажешь, а сейчас покажи свой кортик.
Солодов нахмурил брови.
- Накапал, сволочь! - Потом вдруг рассмеялся. - Никак на флот призвать хотите? Так меня с него пинками вышибли. Обратно не возьмут. Теперь весь мой флот у пирса привязан. Шесть лодок и один катер.
Капитан наклонился к уху следователя и шепнул:
- На пирсе пять лодок. Их и было пять, когда прибыли водолазы.
Трифонов не отреагировал.
- Веди-ка нас в свою хибару, Матвей Акимыч, показывай кортик.
Плечистый, высокий мужчина в старых обносках не создавал впечатления больного и беспомощного, как его описывала экономка. Если его побрить, переодеть и причесать, он мог бы сойти за представителя министерской номенклатуры. Трифонов представил себе этого человека в мундире морского офицера, на плечи которого могли лечь погоны с высоким званием. Красивое мужественное лицо, ясные глаза, ровные зубы, не забывшие, что такое зубная щетка, хорошая выправка. За маской ханжи, выставленной напоказ, скрывалась сильная личность. И еще: Трифонову показалось, что он вовсе не пил сегодня либо выпил совсем недавно, перед возвращением домой. Свежий запах самогонки не походил на водочный перегар.
Зашли в дом. Огромная комната, стол посередине, пустые бутылки, стаканы, консервные банки, окурки.
У правой стены русская печь, которая служила и плитой и кроватью, табуретки и пара сундуков. Флотским порядком здесь и не пахло.
Садовник встал на скамейку и полез на печь. На пол полетели лоскутные одеяла, старая шинель, подушки и прочий хлам.
Трифонов подошел к окну, где стояла несобранная раскладушка с постельным бельем, и посмотрел в сад. Особняк проглядывался хорошо. Он видел освещенные окна первого и второго этажа, стоявших у входа милиционеров и часть сада.