— Да что случилось? — Испугавшись, она подошла поближе. — Скажи же что-нибудь! Что с тобой? — Она уже представляла себе рентгеновские снимки его разбитого черепа, его раздавленного носа или придавленного глаза, который невозможно спасти. Как могла она его так изуродовать? — Алекс, говори же!
Он издавал ужасные гортанные звуки.
— Покров ночи опускается на крыльях…
При этих словах что-то упало на него, однако это был не покров ночи, а огромный букет цветов, до сих пор стоявший на камине. Довольная Маги смотрела, как цветы осыпают Алекса.
— Текст из пьесы «Зарежь меня на шкуре белого медведя», ты, балаганный комедиант! Это одна из твоих самых плохих ролей и, если ты сейчас же не уйдешь…
Цветы полетели в разные стороны, как только Алекс начал вставать. Молча, но с неколебимой решимостью во взоре, шагал он в сторону Маги, готовый на все, и ничто не могло его остановить.
— Нет, ах, нет! — Она метнулась в холл. — Уходи! Я позову на помощь Кончиту.
Но Алекс шагал с непреклонностью монстра Франкенштейна, выбрасывая одну ногу за другой, и выглядел так устрашающе, что Маги показалось, будто пол дрожит от его шагов. Одновременно это было так смешно, что она начала беззвучно смеяться.
В гостиной она смеялась уже вполголоса, а когда Алекс с треском захлопнул за собой дверь и запер ее, от смеха она уже держалась за бока.
— Прекрати! — еле выговорила она. — Ты выглядишь так глупо, что невозможно описать! Кончай, пожалуйста!
Он остановился в двух шагах от нее и казался таким смущенным, что на нее напал новый приступ смеха.
— Это были мои знаменитые шаги в «Призраке», где я играл монстра, — сказал он обиженно. — Тогда никто не смеялся.
— Тогда ты еще не засовывал маринованные огур… гур… — Магическое слово напомнило Маги, что она сердита на Алекса, и ее смех оборвался. Она потрогала свои все еще не причесанные волосы и хотела, не сказав ни слова и не поглядев на Алекса, уйти.
Но он протянул руку, схватил Маги и притянул к себе. Она открыла рот, чтобы выразить серьезный протест, но он закрыл его поцелуем; его язык пытался проникнуть внутрь, но натолкнулся на плотно сжатые зубы.
Она делала безуспешные попытки освободиться от него. Она помнила прежние шутливые бои и его объятия и знала, что он очень сильный. Поэтому она не оказывала сопротивления, а расслабленно и вяло висела в его объятиях, губы ее были подобны пудингу, а зубы она крепко сжала.
Алекс нежно целовал уголки ее губ, шею, но Маги была как тряпичная кукла.
Он понимал, что она ждет, когда он ослабит объятия, чтобы попытаться ускользнуть от него. Он не сделает ей этого одолжения. Его левая рука мертвой хваткой обвилась вокруг ее спины, а правой он поглаживал ее тело; сначала сквозь блестящую материю, затем рука его от оголенной шеи переместилась на обнаженную кожу.