— Я готов утешить тебя, малютка Маги, подумай об этом.
— Я еще вернусь к твоему предложению, — заверила Маги и искоса посмотрела на Алекса, чтобы убедиться, попал ли удар в цель.
— Напрасно, — сказал Алекс и махнул рукой, когда Генри поднял пепельницу. — Хави — известный утешитель вдовушек, и в их кругу рассказывают, что он всегда изображает жгучего мужчину, а в решающий момент отступает и устраивает спектакль; он утверждает, что не хочет запятнать лилию, она слишком нежна и слишком быстро отцветает.
— Ты мне это тоже… — прокричал женский голос и замер. Все оглянулись, но оплошавшая дама подчеркнуто равнодушно смотрела перед собой.
Хави так сильно сжал бокал в руке, что побелела кожа.
— Алекс! — прошипел он. — Если в ближайшее время ты услышишь сзади себя шаги, то молись, чтобы это был простой разбойник из Нью-Йорка. Так как, если я доберусь до тебя…
Маги грустно огляделась.
— Я страдаю, а вы разговариваете об уличных разбойниках и вдовах! — жалобно воскликнула она. — Вы совсем мне не сочувствуете?
Сельда вскочила, одернула черный жакет из каракульчи, расправила кайму из черной лисы и постаралась, чтобы каждый увидел, что ее голубое платье также сделано из окрашенной в голубой цвет каракульчи.
— Дорогая, какое второе решение ты приняла? — спросила она, переполненная любопытством.
Прежде чем сказать важную фразу, Маги помедлила две секунды (это было как раз то время, которое она обычно пережидала на сцене): — Я больше не играю в «Розах и поцелуях» до тех пор, пока не найдут замену этому Алексу Рейнольду, а так как замены нет, это, видимо, означает мое прощание с «Розами и поцелуями», а может быть, и со сценой.
— Вот как? — Сельда поправила упавшее ухо на своей шляпе. — Правда? Об этом ты должна мне рассказать поподробнее. Ты придешь на следующей неделе на премьеру к Бени?
— Бени — это собачка? — справился Роберт Грандвилл, режиссер из Санкт-Луиза.
— Как оригинально! — Сельда захихикала. — Я имела в виду Беньямина Бреммера, постановщика.
— У Лилибет грипп, — сообщил Альф Аннабель.
— Это правда? — удивилась она. — Азиатский?
— Кожа еще не пожелтела, — рассмеялся Альф, и Маги начала его ненавидеть.
— Что вы на это скажете? — громко прокричала Маги.
— О Бени? — спросила Сельда.
— О гриппе? — осведомился Альф.
Аннабель закружилась, показывая свое длинное бархатное платье.
— Вы не находите, что это молодежный фасон? — спросила она Ханка, художника сцены. — Вы считаете мой вырез слишком смелым?
Ханк заглянул в глубокий вырез, схваченный внизу серебряной брошью.
— Так ведь ничего ж не видно, — сказал он, вызвав гнев Аннабель.